К. Маркс. ОТЧЕТ ГЕНЕРАЛЬНОГО СОВЕТА IV ЕЖЕГОДНОМУ КОНГРЕССУ МЕЖДУНАРОДНОГО ТОВАРИЩЕСТВА РАБОЧИХ
Делегаты различных секций представят вам подробные отчеты об успехах нашего Товарищества в соответствующих странах. Отчет вашего Генерального Совета коснется главным образом партизанских боев между капиталом и трудом — мы имеем в виду стачки, которые в течение последнего года волновали европейский континент и о которых говорили, будто они вызваны не нищетой рабочих и не деспотизмом капиталистов, а тайными происками нашего Товарищества.
Через несколько недель после окончания нашего последнего конгресса вспыхнула памятная стачка ленточников и красильщиков шелка в Базеле. Базель до наших дней сохранил много особенностей средневекового города с его местными традициями, узкими предрассудками, чванливыми толстосумами-патрициями и патриархальными отношениями между работодателем и рабочим. Еще несколько лет тому назад один базельский фабрикант хвастался секретарю английского посольства, что
«взаимоотношения между хозяевами и рабочими здесь несравненно лучше, чем в Англии»; что «в Швейцарии рабочего, который покинул бы хорошего хозяина ради лучшей заработной платы, презирали бы его же товарищи по работе» и что «наше преимущество по сравнению с Англией заключается главным образом в продолжительности рабочего времени и умеренности заработной платы».
Как видите, патриархальные порядки в своей видоизмененной современными влияниями форме сводятся к тому, что хозяин хорош, а заработная плата плохая, что рабочий испытывает чувство средневекового вассала, а эксплуатируется, как современный наемный раб.
Об этой патриархальности можно судить и по данным произведенного швейцарскими властями обследования детского труда на фабриках и состояния начальных народных школ. Было установлено, что
«в базельских школах воздух хуже, чем где бы то ни было, что если на открытом воздухе на 10000 частей приходится только 4 части углекислоты, а в закрытых помещениях не должно быть больше 10 частей, то в обычных школах в Базеле количество его достигало 20—81 части до полудня и 53—94 после полудня».
По этому поводу член базельского Большого совета г-н Турнейзен хладнокровно заявил:
«Ничего страшного! Родители занимались в таких же плохих школьных помещениях, как и нынешние, и, однако, ничего с ними не случилось».
Теперь станет понятным, почему взрыв экономической борьбы базельских рабочих ознаменовал эпоху в социальной истории Швейцарии. Что может быть характернее, чем исходный пункт этого движения! В силу старинного обычая рабочие Базеля в Михайлов день кончают работу на 1/4 рабочего дня раньше, чем обычно. Итак, 9 ноября 1868г, когда рабочие ленточной фабрики Дебари и сыновья потребовали обычной льготы, один из хозяев в грубом тоне и с повелительным жестом заявил им:
«Тот, кто уйдет с фабрики и прекратит работу, будет уволен немедленно и навсегда».
После нескольких тщетных протестов 104 ткача из 172 покинули фабрику, не веря, впрочем, в свое окончательное увольнение, так как по обоюдному письменному соглашению полагалось в случае ухода с работы или увольнения сделать предупреждение за две недели. Явившись на следующее утро, они увидели, что фабрика окружена жандармами, которые не подпускают к ней мятежников. Те ткачи, которые накануне не праздновали, теперь тоже отказались работать. Общий лозунг был: «Все или никто».
Столь неожиданно уволенные с работы ткачи вместе со своими семьями были сразу же выброшены из жилищ, которые они нанимали у своих предпринимателей. Последние к тому же обратились с циркулярными письмами к мясникам, булочникам, бакалейщикам, чтобы лишить мятежников всякого кредита на продовольствие. Начатая таким образом борьба продолжалась с 9 ноября 1868 до весны 1869 года. Рамки нашего отчета не позволяют нам входить в дальнейшие подробности. Достаточно отметить, что борьба, возникшая из-за злобного проявления капиталистического произвола и деспотизма — жестокого локаута, вылилась в ряд стачек, которые время от времени прерывались компромиссами, снова и снова нарушаемыми хозяевами; высшего напряжения борьба достигла тогда, когда базельский высокий и достопочтенный Большой совет тщетно пытался запугать рабочих военными мерами и чем-то вроде осадного положения.
Во время этой борьбы рабочим оказало поддержку Международное Товарищество Рабочих. Это общество, по мнению хозяев, впервые занесло в добрый старый имперский город Базель современный бунтарский дух. Их величайшей заботой поэтому стало — снова изгнать из Базеля этого дерзкого пришельца. Они попытались, но тщетно, в качестве условия мира заставить своих подчиненных выйти из Товарищества. Терпя в своей войне против Интернационала поражение за поражением, они пытались излить свою злобу в нелепых выходках. Являясь владельцами больших фабрик в баденском пограничном местечке Лёррахе, расположенном недалеко от Базеля, эти республиканцы побудили местного окружного начальника {В английском тексте вместо слов «окружного начальника» напечатано: «чиновников великого герцогства»} распустить имевшуюся там секцию Интернационала; впрочем, это мероприятие вскоре было отменено баденским правительством. Когда аугсбургская «Allgemeine Zeitung» осмелилась поместить беспристрастные сообщения о базельских событиях, эти «почтенные господа» в дурацких письмах угрожали прекратить на нее подписку. Они специально отправили в Лондон агента с фантастическим поручением установить размеры главной кассы Интернационала. Если бы эти правоверные христиане жили во времена зарождения христианства, они прежде всего заглянули бы в текущий счет апостола Павла в Риме.
Своим диким и неуклюжим поведением они заслужили несколько иронических уроков житейской мудрости от женевских капиталистов. Но через несколько месяцев неотесанные базельские провинциалы смогли с ростовщическими процентами вернуть женевским светским господам их комплименты.
В марте в Женеве вспыхнули две стачки — стачка строительных рабочих и стачка наборщиков; обе корпорации образовали секции Интернационала. Стачка строительных рабочих была вызвана тем, что хозяева нарушили договор, который был годом раньше торжественно заключен с рабочими. Стачка наборщиков была только завершением тянувшегося уже десять лет конфликта, который рабочие все время тщетно пытались уладить в пяти комиссиях, следовавших одна за другой. Как и в Базеле, хозяева сразу превратили частную стычку со своими рабочими в крестовый поход государственной власти против Международного Товарищества Рабочих.
Женевский Государственный совет отправил на вокзалы полицейских, чтобы встретить и изолировать от всякого контакта со стачечниками тех рабочих, которых хозяева импортировали из отдаленных местностей. Он разрешил женевской jeunesse dorée {В английском тексте после слов: «jeunesse dorée» («золотой молодежи») добавлено: «подававшим надежды бездельникам из «La jeune Suisse»»}, вооруженной револьверами, нападать на улицах и в других общественных местах на рабочих и работниц. Он по разным поводам натравливал на рабочих наемных убийц своей полиции, в частности 24 мая, когда он разыграл в Женеве, в малом масштабе, сцены, подобные тем парижским сценам, которые Распайль заклеймил как «Les orgies infernales des casse-têtes».
Когда женевские рабочие на открытом собрании приняли обращение к Государственному совету, в котором они призывали его произвести расследование по поводу этих «адских полицейских оргий», Государственный совет грубо отклонил их просьбу. Явно хотели довести женевских рабочих до восстания, подавить это восстание вооруженной силой, очистить от Интернационала швейцарскую почву и подчинить пролетариев режиму, подобному режиму 2 декабря. План был расстроен благодаря энергичным действиям и сдерживающему влиянию нашего швейцарского Федерального комитета. Хозяева в конце концов были вынуждены уступить.
А теперь выслушайте некоторые обвинения, брошенные по адресу Интернационала женевскими капиталистами и их газетной сворой! На открытом собрании они приняли обращение к Государственному совету, в котором встречается следующая фраза:
«разоряют Женевский кантон, повинуясь приказам, полученным из Лондона и Парижа, хотят уничтожить здесь всякую промышленность и всякий труд».
Одна швейцарская газета утверждала, что руководители Интернационала являются
«тайными агентами императора Наполеона, которые в надлежащий момент выступят в качестве общественных обвинителей против нашей маленькой Швейцарии».
И это говорят те самые господа, которые только что проявили столь страстное желание пересадить на швейцарскую почву режим 2 декабря, те самые финансовые магнаты, заправляющие в Женеве и других швейцарских городах, о которых вся Европа знает, что они уже давно из граждан Швейцарской республики превратились в прислужников «Crédit Mobilier» и других международных мошеннических организаций!
Избиения, которыми бельгийское правительство в апреле ответило на стачки пудлинговщиков в Серене и углекопов в Боринаже, были подробно освещены в обращении Генерального Совета к рабочим Европы и Соединенных Штатов. Мы считали такое обращение тем более необходимым, что в образцовом конституционном государстве Бельгии подобные избиения рабочих являются не случайностью, а постоянно действующим установлением. За ужасающей военной драмой последовал судебный фарс. Во время следствия, начатого против нашего Бельгийского генерального комитета в Брюсселе, помещение которого было жестоко разгромлено полицией, а часть членов подвергнута аресту, судебный следователь нашел письмо одного рабочего с просьбой прислать «500 Интернационалов»; он сразу пришел к заключению, что на поле действия предполагалась отправка боевой дружины в 500 человек. Эти «500 Интернационалов» были лишь 500 экземпляров «L'Internationale», еженедельного органа Брюссельского комитета. Затем он выискивает {В оригинале «stiebert» от слова «Stieber»—«ищейка», «сыщик»; намек на фамилию начальника прусской полиции Штибера (Stieber)} телеграмму, адресованную в Париж, в которой требуют некоторое количество «пороха». После продолжительных розысков опасное вещество было обнаружено в Брюсселе. Оно оказалось порошком для истребления насекомых {слово «pulwer» означает «порох» и «порошок»}. И, наконец, бельгийская полиция льстила себя надеждой, что она напала на то неуловимое сокровище, которое не давало покоя капиталистам континента, большая часть которого якобы хранится в Лондоне и за счет которого систематически финансируются все главные отделения Товарищества на континенте. Бельгийский следователь полагал, что это сокровище таилось в некоем несгораемом ящике, запрятанном в укромном месте. Его сыщики штурмуют ящик, взламывают замок и находят — несколько кусков угля. Возможно, что чистое золото Интернационала мгновенно превратилось в уголь от прикосновения руки полицейского.
Из стачек, разразившихся в декабре 1868г в различных хлопчатобумажных районах Франции, самой значительной была стачка в Сотвиль-ле-Руане. Фабриканты департамента Соммы незадолго до того собрались в Амьене, чтобы решить, каким образом они могли бы побить своих английских конкурентов на английском рынке, продавая дешевле (undersell), чем они. Все были согласны с тем, что наряду с покровительственными пошлинами, именно сравнительно низкий уровень заработной платы ограждал до сих пор Францию от английских хлопчатобумажных изделий; отсюда естественно заключили, что еще большее снижение заработной платы во Франции позволит наводнить Англию французскими хлопчатобумажными изделиями. Не возникало никаких сомнений в том, что французские рабочие-хлопчатобумажники с гордостью примут на себя издержки завоевательной войны, которую их хозяева столь патриотично решили вести по ту сторону Ла-Манша. Вскоре после этого распространился слух, что фабриканты Руана и его окрестностей на тайном совещании условились проводить такую же политику. Вслед за этим в Сотвиль-ле-Руане было внезапно объявлено о значительном снижении заработной платы, и тогда нормандские ткачи впервые восстали против натиска капитала. Они действовали под влиянием момента. У них до этого не было профессиональных союзов, и они не обеспечили себе никаких средств сопротивления. Нужда заставила их обратиться к руанскому комитету Интернационала, который немедленно доставил им кое-какую поддержку от рабочих Руана, его окрестностей и Парижа. Приблизительно в конце декабря руанский комитет обратился к Генеральному Совету — в момент крайней нужды в английских хлопчатобумажных округах, в момент беспримерной нищеты в Лондоне и общего застоя во всех отраслях промышленности. Такое положение вещей продолжается в Англии до сих пор. Несмотря на в высшей степени неблагоприятные обстоятельства, Генеральный Совет полагал, что особый характер руанского конфликта побудит английских рабочих напрячь все свои силы. Представлялся весьма подходящий случай показать капиталистам, что та международная промышленная война, которую они ведут путем сокращения заработной платы то в одной, то в другой стране, будет, наконец, сорвана международным объединением рабочего класса. На наш призыв английские рабочие сразу ответили первым взносом в пользу Руана, а Лондонский совет тред-юнионов постановил созвать в столице совместно с Генеральным Советом monstre meeting {грандиозный митинг} сочувствия нормандским братьям. Эти мероприятия были приостановлены известием о том, что стачка в Сотвиле внезапно прекратилась.
Неудача этой экономической борьбы была широко компенсирована ее моральным эффектом. Она вовлекла в ряды революционной армии труда нормандских хлопчатобумажных рабочих; она вызвала к жизни профессиональные союзы в Руане, Эльбёфе, Дарнетале и т. д. и вновь закрепила братский союз между английским и французским рабочим классом. В течение зимы и весны 1869г наша пропаганда во Франции была парализована вследствие насильственного роспуска в 1868г нашего парижского комитета, полицейских придирок в департаментах и стоявших в центре внимания всеобщих парламентских выборов во Франции.
Как только закончились выборы, вспыхнули многочисленные стачки в горнопромышленных районах Луары, в Лионе и во многих других местностях. Перед экономическими фактами, обнаружившимися во время этой борьбы между капиталистами и рабочими, исчезли как туман те яркие заманчивые картинки, на которых изображалось процветание рабочего класса под эгидой Второй империи. Требования, предъявленные рабочими, были столь скромными и столь неоспоримыми, что их все пришлось выполнить после некоторых, подчас наглых попыток сопротивления. Единственная странная черта этих стачек заключалась в их внезапном взрыве после кажущегося затишья и в том, с какой быстротой они следовали одна за другой. Причина всего этого была, однако, проста и очевидна. Рабочие успешно испробовали свои силы в борьбе против всенародного деспота во время выборов. Они, естественно, решили после выборов испробовать их против своих частных деспотов.
Выборы способствовали пробуждению умов. Правительственная пресса, которая получает плату за фальсификацию фактов, естественно приписала все события тайным приказам лондонского Генерального Совета, якобы посылающего своих эмиссаров с места на место, дабы открыть ранее вполне довольным своей участью французским рабочим секрет, что работать сверх сил, получать недостаточную плату и терпеть грубое обращение — неприятная вещь. Некий французский полицейский листок, издаваемый в Лондоне, «L'International», соблаговолил открыть миру — в своем номере от 3 августа — тайные побуждения нашей вредной деятельности.
«Самое странное то», — говорится там, — «что стачки было предписано начинать в таких странах, где нужда далеко еще не дает себя чувствовать. Эти неожиданные вспышки, возникавшие как нельзя кстати для некоторых соседей Франции, которые в первую очередь должны были бы опасаться войны, заставляют многих призадуматься: не произошли ли эти стачки по требованию какого-нибудь иностранного Макиавелли, сумевшего добиться расположения этого всесильного Товарищества?»
И в то самое время, когда этот французский полицейский листок обвинял нас в том, что мы посредством стачек создаем для французского правительства внутренние затруднения, чтобы избавить графа Бисмарка от внешней войны, одна рейнско-прусская газета, орган фабрикантов, обвиняла нас в том, что мы стачками потрясаем основы Северогерманского союза, чтобы парализовать немецкую промышленность в интересах иностранных фабрикантов.
Отношение Интернационала к стачкам во Франции можно иллюстрировать двумя типичными случаями. По поводу первого случая, стачки в Сент-Этьенне и последовавшего затем избиения в Рикамари, даже само французское правительство уже не осмеливается утверждать, что Интернационал имел какое бы то ни было отношение к этим событиям.
Что же касается событий в Лионе, то не Интернационал толкнул рабочих на стачки, а, наоборот, стачки толкнули рабочих в ряды Интернационала.
Горнорабочие Сент-Этъенна, Рив-де-Жье и Фирмини спокойно, но твердо требовали от директоров горнопромышленных компаний пересмотра тарифа заработной платы и сокращения рабочего дня, достигавшего 12 часов тяжелой работы под землей. Не добившись успеха в своей попытке мирного разрешения спора, они забастовали 11 июня. Для них, конечно, было жизненным вопросом обеспечить себе поддержку тех своих товарищей, которые еще продолжали работать. Чтобы воспрепятствовать этому, директора горнопромышленных компаний потребовали и получили от префекта департамента Луары целый лес штыков. 12 июня стачечники обнаружили, что шахты находятся под усиленной военной охраной. Чтобы обеспечить себе усердие солдат, предоставленных им правительством, горнопромышленные компании выплачивали каждому солдату по 1 франку в день. Солдаты отблагодарили компанию, задержав около 60 рудокопов, которые пытались пробраться к своим товарищам, находившимся в шахтах. Задержанные были в тот же день после полудня направлены в Сент-Этьенн под охраной в 150 солдат 4-го линейного полка. Перед отправкой этих храбрых воинов один из инженеров Дорианской компании роздал им 60 бутылок водки и настоятельно просил их в пути зорко следить за арестованными: эти горнорабочие, мол, — дикари, варвары и беглые каторжники. Водкой и наставлениями было подготовлено кровавое столкновение. За отрядом последовала толпа горнорабочих с женами и детьми, которая окружила его в узком ущелье, на высотах Монселя, в округе Рикамари, и потребовала освобождения арестованных. Солдаты ответили отказом, и на них посыпались камни; тогда, без всякого предупреждения, они стали беспорядочно стрелять в самую гущу толпы, убили 15 человек, в том числе двух женщин и грудного ребенка, и многих тяжело ранили. Страдания раненых были ужасны; среди них была бедная девочка 12 лет, Женни Пти; ее имя будет жить вечно в истории мучеников рабочего класса. Она была ранена сзади двумя пулями: одна из них застряла в ноге, другая пробила спину, раздробила руку и вышла через правое плечо. «Les chassepots avaient encore fait merveille».
Впрочем, на этот раз правительство быстро сообразило, что оно совершило не только преступление, но и грубый промах. Буржуазия не приветствовала его как спасителя общества. Весь муниципальный совет Сент-Этьенна подал в отставку, отметив в своем заявлении бесчеловечность солдатни и настаивая на удалении войск из города. Французская пресса подняла страшный шум. Даже такие консервативные газеты, как «Moniteur universel», открыли подписку в пользу жертв. Правительству пришлось отозвать ненавистный полк из Сент-Этьенна.
При таких затруднительных обстоятельствах явилась блестящая идея — возложить на алтарь общественного негодования козла отпущения — Международное Товарищество Рабочих. Во время судебного разбирательства так называемые бунтовщики были подразделены обвинительным актом на 10 категорий, причем весьма искусно оттенялись различные степени виновности. Первая категория, окрашенная в самую густую краску, состояла из 5 рабочих, особо подозреваемых в том, что они повиновались некоему тайному предписанию извне, изданному Интернационалом. Улики были, конечно, подавляющие, о чем свидетельствует следующая краткая выдержка из одной французской судебной газеты:
«Допрос свидетелей не дал возможности точно установить участие Международного Товарищества. Свидетели подтверждают лишь присутствие во главе банд каких-то неизвестных в белых блузах и картузах. Но ни один из этих неизвестных не был задержан и не находится на скамье подсудимых. На вопрос — верите ли вы во вмешательство Международного Товарищества? — один из свидетелей ответил: «я верю в него, но у меня нет никаких доказательств»».
Вскоре после избиения в Рикамари серию экономических боев начали лионские сучильщики шелка, в большинстве своем женщины. Нужда заставила их обратиться к Интернационалу, который — главным образом через своих членов во Франции и в Швейцарии — помог им одержать победу. Несмотря на все попытки запугать их полицейскими мерами, они открыто заявили о своем присоединении к нашему Товариществу и официально вступили в него, уплатив Генеральному Совету установленные Уставом взносы. В Лионе, как и до того в Руане, работницы сыграли благородную и выдающуюся роль.
Другие отрасли промышленности в Лионе последовала примеру сучильщиков шелка. Таким образом, в течение нескольких недель наше Товарищество приобрело более 10000 новых единомышленников среди этого героического населения, более тридцати лет тому назад написавшего на своем знамени лозунг современного пролетариата «Vivre en travaillant ou mourir en combattant!» («Жить работая или умереть сражаясь!»)
Между тем французское правительство продолжает свою мелочную травлю Интернационала. В Марселе оно запретило нашим членам собраться для избрания делегата на Базельский конгресс. Эта подлая выходка повторилась и в других городах, но европейские рабочие, как и повсюду, начинают, наконец, понимать, что вернейший путь к тому, чтобы завоевать свои естественные права, это — использовать их явочным порядком, каждый на свой собственный риск.
Рабочие Австрии, особенно рабочие Вены, хотя и вступили в движение лишь после событий 1866г, заняла уже выгодные позиции. Они сразу же сплотились под знаменами социализма и Интернационала, к которому они теперь коллективно присоединились через своих делегатов на недавно состоявшемся Эйзенахском съезде. В Австрии, более, чем где бы то ни было, либеральная буржуазия проявила свои эгоистические инстинкты, свое умственное убожество и свою мелочную озлобленность против рабочего класса. Ее министерство, видя, что расовая и национальная рознь раздирает империю и ставит ее существование под угрозу, преследует рабочих, которые одни только провозглашают братство всех рас и национальностей. Сама буржуазия, которая завоевала свое новое положение не собственным героизмом, а лишь благодаря поражению австрийской армии, едва ли в состоянии, — да она и сама это знает, — защитить свои новые приобретения от посягательств династии, аристократии и духовенства; и, тем не менее, эта буржуазия растрачивает свои силы в жалких попытках лишить рабочий класс права коалиции, собраний и свободы печати.
В Австрии, как и во всех других государствах континентальной Европы, Интернационал вытеснил блаженной памяти «красный призрак». Когда 13 июля в Брюнне, хлопчатобумажном центре Моравии, было организовано избиение рабочих в малом масштабе, событие было приписано тайному подстрекательству Интернационала, агенты которого являлись обладателями шапки-невидимки. Когда некоторые руководители венского парода предстали перед судом, прокурор клеймил их как агентов заграницы. Примером его глубокого знания дела служит допущенная им маленькая ошибка: он перепутал буржуазную Лигу мира и свободы в Берне с пролетарским Интернационалом.
Если в Цислейтанской Австрии рабочее движение подвергалось таким преследованиям, то в Венгрии его открыто и нагло травили. На этот счет до Генерального Совета дошли из Пешта и Пресбурга самые достоверные сообщения. Одного примера будет достаточно, чтобы показать обращение властей с венгерскими рабочими.
Королевский министр внутренних дел Венгрии г-н фон Венкхейм как раз находился при венгерской делегации в Вене. Пресбургские рабочие, которым в течение долгих месяцев не разрешалось проводить собрания и было даже запрещено устройство праздника, сбор от которого должен был пойти на учреждение больничной кассы, послали за несколько дней до того в Вену группу рабочих, среди которых был и известный агитатор Немчик, чтобы передать там жалобу г-ну министру внутренних дел. Стоило больших усилий добиться аудиенции у этого вельможи, и когда, наконец, открылся министерский кабинет, рабочие были встречены министром весьма невежливым образом:
«Вы рабочие? Усердно ли вы работаете?» — спросил министр, попыхивая сигарой. — «Остальное вас не касается. Никаких союзов вам не надо; и если вы будете соваться в политику, мы сумеем принять против вас надлежащие меры. Я ничего для вас не сделаю. Рабочие могут роптать, сколько им угодно!»
На вопрос, будет ли, следовательно, все по-прежнему предоставлено произволу властей, министр ответил:
«Да, и я беру это на свою ответственность».
После несколько затянувшихся, но бесплодных объяснений рабочие ушли от министра, заявив ему:
«Поскольку государственные дела отражаются на положении рабочих, рабочие должны и, конечно, будут заниматься политикой».
В Пруссии и в остальной Германии прошлый год был ознаменован организацией профессиональных союзов по всей стране. На состоявшемся недавно Эйзенахском съезде делегаты от более чем 150000 немецких рабочих в самой Германии, Австрии и Швейцарии организовали новую Социал-демократическую партию, в программу которой дословно вошли основные принципы нашего Устава. Поскольку закон запрещает им создавать оформленные секции нашего Товарищества, они приняли решение получать индивидуальные членские карточки от Генерального Совета {В английском тексте далее следует: «На своем съезде в Бармене Всеобщий германский рабочий союз также подтвердил свое согласие с принципами нашего Товарищества, одновременно заявив, что прусский закон воспрещает ему присоединиться к нам»}.
Новые секции Товарищества образовались в Неаполе, Испании и Голландии. В Барселоне и Амстердаме издаются еженедельные органы нашего Товарищества.
Лавры, собранные бельгийским правительством на славных полях сражения в Серене и Фрамри, по-видимому, не дают покоя великим державам. Неудивительно поэтому, что в этом году и Англия может похвастаться своим собственным избиением рабочих. Уэльсские рудокопы в Лисвудской большой шахте, близ Молда в Денбишире, неожиданно получили извещение о снижении заработной платы от управляющего шахтой, которого они уже давно ненавидели как мелочного и неисправимого деспота. Они собрали людей из соседних шахт, выгнали управляющего из его дома и отправили всю его мебель на ближайшую железнодорожную станцию. Несчастные полагали в своей детской наивности, что освободятся таким образом от него навсегда {В английском тексте далее следует: «Началось, конечно, судебное следствие против бунтовщиков, но один из них был освобожден тысячной толпой и выведен из города»}. 28 мая двое из зачинщиков должны были быть доставлены в здание суда в Молде полицейскими под охраной отряда 4-го собственного его величества пехотного полка. Толпа рудокопов пыталась по пути освободить арестованных и, встретив сопротивление полиции и солдат, засыпала их камнями; тогда солдаты без предварительного предупреждения ответили на град камней градом пуль из своих заряжающихся с казны ружей {В английском тексте добавлено: «(ружья Снайдера)»}. Пять человек, из них две женщины и один ребенок, были убиты и очень многие ранены. До этого момента между избиением в Молде и избиением в Рикамари много общего, но дальше это сходство исчезает. Во Франции солдаты отвечали только перед своими командирами. В Англии они должны были подвергнуться допросу следователя перед присяжными; но этот следователь был глухой и наполовину выживший из ума старик, которому пришлось выслушивать показания свидетелей через слуховую трубку, а уэльсские присяжные представляли собой бездушный, преисполненный предрассудков классовый суд. Они признали избиение «убийством при оправдывающих вину обстоятельствах». Во Франции бунтовщики были приговорены к тюремному заключению от 3 до 18 месяцев и вскоре после суда амнистированы. В Англии они были присуждены к 10 годам каторжных работ.
Во Франции вся печать единодушно подняла крик возмущения по адресу солдат. В Англии печать расточала одобрение по адресу солдат и негодование по адресу их жертв. Тем не менее, английские рабочие много выиграли, освободившись от большой и опасной иллюзии. До сих пор они воображали, что их жизнь более или менее охраняется формальностями закона о беспорядках и подчинением военной силы гражданским властям. Теперь они лучше осведомлены. Либеральный министр внутренних дел г-н Брус заявил в палате общин, во-первых, что любой чиновник, первый попавшийся любитель охоты на лисиц или поп имеет право без предварительного оглашения закона о беспорядках приказать войскам стрелять в толпу, если ему покажется, что она состоит из бунтовщиков; и, во-вторых, что солдаты имеют право стрелять по собственному почину под предлогом самозащиты. Либеральный министр забыл прибавить, что при таких обстоятельствах каждый человек должен быть вооружен за счет государства ружьем, заряжающимся с казны, для самозащиты от солдат.
На всеобщем конгрессе тред-юнионов в Бирмингеме, состоявшемся 30 августа, была принята следующая резолюция:
«Принимая во внимание, что местные рабочие организации почти всюду уступили место организациям национального масштаба; что распространение принципа свободной торговли вызывает между капиталистами такое соперничество, при котором интересы рабочих упускаются из виду и приносятся в жертву в бешеной международной конкурентной борьбе; что рабочие организации должны расширяться все больше и становиться интернациональными; принимая во внимание далее, что Международное Товарищество Рабочих ставит себе целью защиту общих интересов рабочего класса, являющихся повсюду одинаковыми, настоящий конгресс горячо рекомендует рабочим Соединенного королевства, и в особенности всем рабочим организациям, поддерживать это Товарищество и настоятельно предлагает им присоединяться к нему. Конгресс также выражает уверенность, что осуществление принципов Интернационала приведет к прочному миру между всеми народами».
В мае этого года война между Соединенными Штатами и Англией казалась неминуемой. Поэтому ваш Генеральный Совет направил председателю американского Национального рабочего союза г-ну Силвису обращение, призывающее рабочий класс Соединенных Штатов требовать сохранения мира, в то время как господствующие классы кричат о войне {см. здесь}.
Ввиду внезапной смерти доблестного борца за наше общее дело г-на Силвиса нам кажется уместным в знак уважения к его памяти привести в заключение нашего отчета его ответное письмо:
«Филадельфия, 26 мая 1869г
Получил, вчера ваше воззвание от 12 мая. Для меня было большим счастьем получить эти строки приветствия от наших товарищей рабочих за океаном. Наше дело — общее дело. Идет война между нищетой и богатством. Труд повсюду одинаково угнетен, а капитал во всех частях света является тем же тираном. Вот почему я говорю, что наше дело общее. От имени рабочего класса Соединенных Штатов протягиваю товарищескую руку вам и— в вашем лице — всем тем, кого вы представляете, а также и всем униженным и эксплуатируемым труженикам и труженицам Европы. Двигайте вперед благое дело, которое вы предприняли, до тех пор, пока полный успех не увенчает ваши усилия. Таково и наше намерение. В результате последней войны у нас образовалась гнуснейшая в мире денежная аристократия. Эта денежная власть быстро пожирает живые силы народа. Мы объявили ей войну и намерены победить. Если это окажется возможным, мы намерены добиться победы через избирательную урну; если же нет, обратимся к более суровым средствам. В крайних случаях нередко бывает необходимо небольшое кровопускание».
По поручению Генерального Совета:
Роберт Аплгарт, председательствующий
Кауэлл Степни, казначей
И. Георг Эккариус, генеральный секретарь
Лондон, 1 сентября 1869г
Адрес: 256, Хай Холборн, Уэстерн Сентрал
Написано К. Марксом
Печатается по тексту брошюры, изданной в Базеле
Напечатано отдельной брошюрой в Базеле в сентябре 1869г и в брошюре «Report of the Fourth Annual Congress of the International Working Men's Association, held at Basle, in Switzerland», London, 1869
Перевод с немецкого