К. Маркс. АНГЛИЙСКОЕ ПРАВИТЕЛЬСТВО И ЗАКЛЮЧЕННЫЕ ФЕНИИ

 

Лондон, 21 февраля 1870г

I

Замалчивание европейской печатью гнусностей, совершаемых английским олигархически-буржуазным правительством, обусловлено различными мотивами. Прежде всего, английское правительство богато, а печать, как вы знаете, неподкупна. Кроме того, английское правительство — образцовое правительство, как это признают лендлорды, капиталисты континента и даже Гарибальди (см. его книгу); нельзя, следовательно, дурно отзываться об этом идеальном правительстве. Наконец, французские республиканцы настолько ограниченны и эгоистичны, что весь свой гнев приберегают для империи. Ведь сообщить своим соотечественникам, что в стране буржуазной свободы карается 20 годами каторги то, что в стране казарм карается 6 месяцами тюрьмы, было бы преступлением, оскорбляющим свободу слова. Приводим некоторые подробности, взятые из английских газет, об обращении, которому подвергаются заключенные фении.

Малкехи, помощника редактора газеты «The Irish People» («Ирландский народ»), осужденного за участие в фенианском заговоре, в тюрьме Дартмура впрягли в нагруженную камнями тележку при помощи железного ошейника.

О'Донован-Росса, издатель «Irish People», был брошен в темный карцер и в течение 35 суток находился там со скованными за спиной днем и ночью руками. С него не снимали цепей даже для принятия пищи — скудной похлебки, которую ему ставили на земляной пол тюрьмы.

Кикем, один из редакторов «Irish People», который не мог пользоваться правой рукой из-за нарыва, должен был в туманные и холодные ноябрьские дни сидеть вместе со своими товарищами по тюрьме на груде щебня и левой рукой разбивать камни и кирпичи. На ночь он возвращался в свою камеру, и все его питание состояло из шести унций хлеба и пинты теплой воды.

Заключенного О'Лири, старика 60—70 лет, держали в течение трех недель на воде и хлебе за то, что он не захотел отречься от язычества (так, по-видимому, тюремщик называет атеизм) и стать или папистом, или протестантом, или пресвитерианцем, или даже квакером, или, наконец, перейти в любое из многочисленных вероисповеданий, предоставленных ирландскому язычнику на выбор начальником тюрьмы.

Мартин X. Кэри заключен в дом умалишенных в Милбанке. Запрещение говорить и другие жестокости, которым он подвергался, довели его до сумасшествия.

Полковник Рикард Бёрк не в лучшем состоянии. Один из его друзей пишет, что рассудок Бёрка помутился; он лишился памяти; его манеры, поведение и речь свидетельствуют о потере разума.

Политических заключенных швыряют из одной тюрьмы в другую, как будто это дикие звери. Им навязывают общество самых гнусных мошенников; их заставляют чистить посуду, которой пользовались эти негодяи, носить рубашки и теплое белье этих преступников, из которых многие заражены самыми отвратительными болезнями, мыться в воде, в которой те уже мылись. До прибытия фениев в Портленд всем этим преступникам разрешали беседовать с посетителями. Ради заключенных фениев была сооружена клетка для свиданий. Она состоит из трех отделений, разделенных толстыми железными решетками; тюремщик находится в среднем отделении, а заключенный и его друзья могут видеть друг друга только через двойную решетку.

В доках встречаются заключенные, которые поедают всех слизняков, а в Чатаме на лягушек смотрят, как на лакомство. Генерал Томас Бёрк заявляет, что он не удивился, увидев в супе мертвую мышь. Осужденные говорят, что день, когда в тюрьму посадили фениев, был для них несчастным днем (режим стал гораздо более суровым).

————

К вышеприведенным выдержкам я добавлю несколько слов.

В прошлом году г-ну Брусу, министру внутренних дел, великому либералу, великому полицейскому, великому собственнику рудников в Уэльсе, свирепому эксплуататору труда, был сделан запрос относительно жестокого обращения, которому подвергаются заключенные фении и в особенности О'Донован-Росса. Сперва он отрицал все, затем вынужден был признать. Тогда г-н Мур, ирландский депутат палаты общин, потребовал расследования этих фактов. Радикальное министерство, главой которого является полусвятой (его открыто сравнивали с Иисусом Христом), г-н Гладстон, а одним из влиятельнейших членов — старый буржуазный демагог Джон Брайт, наотрез отказалось произвести это расследование.

В последнее время, когда слухи о жестоком обращении возобновились, некоторые члены парламента попросили у министра Бруса разрешения посетить заключенных, чтобы иметь возможность констатировать ложность этих слухов. Г-н Брус отказал в разрешении, так как, сказал он, начальники тюрем опасаются, что подобного рода посещения вызовут среди заключенных чрезмерное возбуждение.

На прошлой неделе министру внутренних дел снова был сделан запрос. Его спросили, правда ли, что О'Донован-Росса после своего избрания депутатом от Типперэри был подвергнут телесному наказанию (то есть высечен кнутом); г-н министр заявил, что с О'Донованом-Россой этого не случалось с 1868г (это означало, следовательно, признание того, что в течение двух-трех лет бывали случаи, когда секли кнутом политического заключенного).

Я посылаю вам также выдержки (мы опубликуем их в следующем номере), касающиеся Майкла Терберта, фения, которого приговорили за фенианство к каторге и который отбывал свое наказание в тюрьме Спайк-Айленда, в графстве Корк, в Ирландии. Вы увидите, что сам коронер (судебный следователь) приписывает его смерть пыткам, которым его подвергали. Дознание имело место на прошлой неделе.

За два года больше двадцати рабочих-фениев умерли или сошли с ума вследствие человеколюбия этих добрых буржуа, поддерживаемых добрыми лендлордами.

Вы, вероятно, знаете, что английская печать выражает лицемерное негодование по поводу гнусных законов о чрезвычайном положении, украшающих прекрасную Францию. Но ведь законы о чрезвычайном положении, за исключением некоторых кратких периодов, составляют хартию Ирландии. С 1793г английское правительство по любому поводу регулярно и периодически приостанавливает в Ирландии действие Habeas Corpus Bill (закона, гарантирующего личную свободу), а в действительности — всякого закона, за исключением закона грубой силы. Таким образом, тысячи людей были арестованы в Ирландии без суда и следствия, даже без обвинения — по одному только подозрению в фенианстве. Не довольствуясь лишением их свободы, английское правительство подвергало их самым варварским пыткам. Приведем пример.

Одна из тюрем, в которых заживо погребали заподозренных фениев, это — Маунтджойская тюрьма в Дублине. Инспектор этой тюрьмы Марри — гнусная скотина. Он подвергал заключенных такому зверскому обращению, что несколько человек из них сошло с ума. Тюремный врач О'Доннел — превосходный человек (он сыграл достойную уважения роль и во время дознания о смерти Майкла Терберта) — писал в продолжение нескольких месяцев протестующие письма, направляя их сперва самому Марри; так как Марри на них не отвечал, О'Доннел обратился с изобличительными письмами к высшим властям; но Марри, опытный тюремщик, перехватил эти письма.

Наконец, О'Доннел обратился непосредственно к лорду Мэйо, бывшему в то время вице-королем Ирландии. У власти стояли тогда тори (Дерби — Дизраэли). Каков был результат попыток О'Доннела? Документы, относящиеся к этому делу, были опубликованы по распоряжению парламента, и ... доктор О'Доннел был уволен со службы!!! Что же касается Марри, то он свой пост сохранил.

Затем к власти приходит так называемое радикальное министерство Гладстона, мягкого, елейного, великодушного Гладстона, проливавшего перед всей Европой такие горячие и такие искренние слезы по поводу судьбы Поэрио и других буржуа, с которыми плохо обошелся король-бомба. Как же поступил этот кумир прогрессивной буржуазии? Оскорбляя ирландцев своими наглыми ответами на их требования амнистии, он в то же время не только утвердил чудовищного Марри в его должности, но, чтобы показать, насколько он им доволен, он прибавил к его должности главного тюремщика жирную синекуру! Таков апостол буржуазной филантропии!

Но ведь нужно пустить пыль в глаза публике; нужно сделать вид, что кое-что для Ирландии делается; и вот с большим шумом возвещается закон об урегулировании земельного вопроса (Land Bill). Но все это — лишь обман с конечной целью ввести в заблуждение Европу, подкупить ирландских судей и адвокатов перспективами бесконечных процессов между лендлордами и арендаторами, приобрести благосклонность лендлордов обещанием денежных пособий со стороны государства и обмануть более зажиточных арендаторов некоторыми полууступками.

В длинном вступлении к своей высокопарной и путаной речи Гладстон признает, что даже те «доброжелательные» законы, которые либеральная Англия за последние сто лет пожаловала Ирландии, всегда приводили к разорению страны. И вот после этого наивно выболтанного признания тот же человек продолжает пытать людей, желающих положить конец этому вредному и нелепому законодательству.

II

Приводим опубликованные в одной английской газете результаты дознания о смерти Майкла Терберта, заключенного фения, скончавшегося в тюрьме Спайк-Айленда вследствие плохого обращения с ним.

 

В четверг 17 февраля г-н Джон Мур, коронер Мидлтонского округа, произвел в тюрьме Спайк-Айленда дознание по поводу осужденного Майкла Терберта, скончавшегося в больнице.

Питер Хей, начальник тюрьмы, был вызван первым. Вот его показания:

Покойный Майкл Терберт поступил в эту тюрьму в июне 1866 года; я не знаю, каково было состояние его здоровья в то время; он был осужден 12 января на 7 лет тюремного заключения; некоторое время тому назад он, очевидно, захворал, так как в одной из тюремных книг числится, что по рекомендации медицинского персонала его как неспособного переносить одиночное заключение перевели в другое помещение. Далее свидетель подробно останавливается на частых наказаниях, которым подвергался покойный за нарушения дисциплины и в особенности за то, что он употреблял непочтительные выражения по отношению к медицинскому персоналу.

Джеримая Хьюберт Келли. Я припоминаю, что тогда, когда Майкл Терберт прибыл сюда, переведенный из Маунтджойской тюрьмы, уже было установлено, что он не может переносить одиночное заключение; свидетельство об этом было подписано доктором О'Доннелом. Однако я нашел его здоровым и послал на работу. Я помню, что он пробыл в больнице с 31 января по 6 февраля 1869 года; тогда он страдал болезнью сердца, и после этого его уже не посылали на общественные работы, а давали ему работу в камере. С 19 по 26 марта он находился в больнице из-за болезни сердца; с 24 апреля по 5 мая — из-за кровохарканья; с 19 мая по 1 июня, с 21 по 22 июня, с 22 июля по 15 августа — из-за болезни сердца; с 9 ноября по 13 декабря — ввиду общей слабости; наконец, в последний раз он находился в больнице с 20 декабря до 8 февраля 1870г и умер там от водянки. Первые симптомы этой болезни обнаружились 13 ноября, но затем они исчезли.

Я каждый день посещаю камеры одиночного заключения, и время от времени я видел, что его подвергали наказаниям; моя обязанность — откладывать наказание всякий раз, когда я считаю, что заключенный не в состоянии его вынести; по отношению к нему я применял это два раза.

— Не думаете ли Вы как врач, что пятеро суток на хлебе и воде были для него чрезмерным наказанием независимо от состояния его здоровья в Маунтджое и здесь?

— Я этого не думаю, у покойного был хороший аппетит, и я не думаю, чтобы эти меры вызвали водянку, от которой он умер.

Мартин О'Коннел, аптекарь, проживающий на Спайк-Айленде. В июле прошлого года свидетель говорил доктору Келли, что, поскольку Терберт страдал болезнью сердца, его не следовало наказывать; свидетель считает, что эти наказания скверно отражались на здоровье заключенного, тем более, что последний год он числился в разряде инвалидов; свидетель никогда бы не подумал, что можно подобным образом наказывать инвалидов, если бы ему не довелось однажды посетить одиночные камеры в отсутствие доктора Келли; при таком состоянии больного было совершенно ясно, что пять дней одиночного заключения повредят его здоровью.

Тогда коронер решительно выступает против такого обращения с заключенным. Заключенный находился, говорит он, попеременно то в больнице, то в одиночной камере.

Суд выносит следующее решение:

«Мы заявляем, что Майкл Терберт умер в больнице тюрьмы Спайк-Айленда 8 февраля 1870г от водянки; он был 36 лет отроду, холостой. Поскольку, по мнению доктора О'Доннела, Терберт не мог выносить режим одиночного заключения, мы самым решительным образом выражаем наше полное осуждение частых наказаний, а именно перевод на несколько дней в одиночную камеру на хлеб и на воду, что применялось к нему во время его пребывания на Спайк-Айленде, куда он был переведен из Маунт-джойской тюрьмы в июне 1866 года; мы порицаем такого рода обращение с заключенными».

Написано К. Марксом 21 февраля 1870г

Печатается по тексту газеты

Напечатано в газете «L'Internationale» №№59 и 60, 27 февраля и 6 марта 1870г

Перевод с французского