Ф

Ф. Энгельс. ЗАМЕТКИ О ВОЙНЕ В ГЕРМАНИИ

Нижеследующие заметки имеют целью дать беспристрастный анализ с чисто военной точки зрения текущих событий войны и, насколько это возможно, определить то влияние, которое они могут оказать на ее дальнейший ход.

Район, в котором должны быть нанесены первые решительные удары, это граница Саксонии и Богемии. Война в Италии вряд ли может привести к каким-либо серьезным результатам, пока не взят четырехугольник, а взятие его будет, пожалуй, довольно продолжительной операцией. Возможно, что в Западной Германии произойдет не мало военных столкновений, но, ввиду численности действующих там войск, результаты этих столкновений будут иметь лишь второстепенное значение по сравнению с событиями на границе Богемии. Поэтому мы обратим пока наше внимание исключительно на этот район.

Чтобы определить численное соотношение воюющих армий, для наших целей достаточно будет принять в расчет только пехоту, имея в виду, однако, что численность австрийской конницы относится к численности прусской, как 3 к 2. Что касается артиллерии, то соотношение обеих армий примерно такое же, как и в области пехоты, учитывая, что на 1000 чел. приходится примерно три орудия.

Прусская пехота состоит из 253 линейных батальонов, 83,5 учебно-запасных батальонов и 116 батальонов ландвера (первого призыва, включающего мужчин в возрасте от 27 до 32 лет). При этом учебно-запасные батальоны и ландвер составляют гарнизоны крепостей и предназначены помимо того для военных действий против мелких немецких государств, в то время как линейные войска сосредоточены в Саксонии и вокруг нее против северной австрийской армии. Если вычесть примерно 15 батальонов, занимающих Шлезвиг-Гольштейн, и другие 15 батальонов, составлявших ранее гарнизоны Раштатта, Майнца и Франкфурта, а теперь сосредоточенных в Вецларе, то в главной армии остается около 220 батальонов. С конницей, артиллерией и теми частями ландвера, которые могут быть выведены из соседних крепостей, эта армия будет насчитывать около 300000 человек, сформированных в девять армейских корпусов.

Северная австрийская армия насчитывает семь армейских корпусов, каждый из которых по своей численности значительно превосходит прусский корпус. В настоящее время мы очень мало знаем об их составе и организации, но у нас есть все основания предполагать, что они образуют армию в 320000— 350000 человек. Следовательно, численное превосходство, по-видимому, обеспечено за австрийцами.

Прусская армия будет находиться под верховным командованием короля {Вильгельма I}, то есть плацпарадного героя, обладающего в лучшем случае посредственными способностями и слабым, но довольно упрямым характером. Он будет окружен, во-первых, генеральным штабом армии, во главе которого стоит генерал Мольтке — превосходный офицер; во-вторых, «тайным военным кабинетом», состоящим из его фаворитов, и, в-третьих, теми высшими офицерскими чинами без определенных должностей, которых ему заблагорассудится зачислить в свою свиту. Невозможно придумать систему, которая бы лучше обеспечивала поражение армии уже самой организацией своего командования. Разумеется, здесь с самого начала возникает естественное соперничество между штабом армии и королевским кабинетом, причем каждый из двух, борясь за преобладающее влияние, будет измышлять и отстаивать облюбованные им планы операций. Одно это почти исключает возможность какого-либо единства цели и последовательности в действиях. Затем начинаются бесконечные военные советы, неизбежные при подобных обстоятельствах и в девяти случаях из десяти заканчивающиеся принятием какой-либо полумеры, а хуже этого на войне ничего быть не может. В таких случаях сегодняшние приказы обычно противоречат вчерашним, а когда возникают осложнения или положение становится угрожающим, то не отдаются вообще никакие приказы, и дела идут самотеком. «Ordre, contre-ordre, désordre» {«Приказ, контр-приказ, беспорядок»}, — любил говорить Наполеон. Никто не несет никакой ответственности, так как безответственный король принимает всю ответственность на себя, и потому без прямого указания никто ничего не делает. Кампания 1806г проводилась подобным же образом отцом нынешнего короля {Фридрихом-Вильгельмом III}, результатом чего были поражения при Йене и Ауэрштедте и разгром всей прусской армии в течение трех недель. Нет оснований полагать, что нынешний король окажется более энергичным, чем его отец; и если в графе Бисмарке он нашел человека, которому может слепо подчиниться в области политики, то в армии не оказалось достаточно высокопоставленного человека, способного таким же образом взять на себя всю тяжесть руководства военными делами.

Австрийская армия находится под единоличным командованием генерала Бенедека, опытного военачальника, который, по крайней мере, знает, чего он хочет. Превосходство верховного командования решительно на стороне австрийцев.

Прусские войска подразделены на две «армии»: первая, под командованием принца Фридриха-Карла, состоит из 1-го, 2-го, 3-го, 4-го, 7-го и 8-го корпусов; вторая, под командованием кронпринца {Фридриха-Вильгельма}, — из 5-го и 6-го корпусов. Гвардия, образующая общий резерв, будет, вероятно, присоединена к первой армии. Но такая организация не только нарушает единство командования; она очень часто побуждает обе армии двигаться по двум различным операционным направлениям, согласовывать свои передвижения, устанавливать пункты соединения в пределах досягаемости неприятеля, другими словами — способствует обособлению каждой из этих армий, тогда как им следовало бы, по мере возможности, держаться вместе. Пруссаки в 1806г и австрийцы в 1859г, при весьма сходных обстоятельствах, придерживались такого же способа действий и были разбиты. Что же касается обоих командующих, то кронпринц как военачальник — величина неизвестная, а принц Фридрих-Карл безусловно не показал себя великим полководцем во время Датской войны.

Австрийская армия не подразделена подобным образом; командиры армейских корпусов подчинены непосредственно генералу Бенедеку. Следовательно, и в отношении организации армии австрийцы превосходят своих противников.

Прусские солдаты, особенно резервисты и солдаты ландвера, которых пришлось призвать для полного укомплектования линейных войск (а для этого потребовалось много людей), идут на войну против своей воли; австрийцы, наоборот, уже давно жаждут войны с Пруссией и с нетерпением ждут приказа о выступлении. Они, следовательно, имеют также преимущество и в отношении морального состояния войск.

В течение 50 лет Пруссия не вела больших войн; ее армия, в общем, — армия мирного времени, в которой господствуют педантизм и формализм, свойственные всем армиям мирного времени. Не подлежит сомнению, что в последнее время, особенно с 1859г, сделано много для того, чтобы избавиться от этого; но навыки сорокалетнею Давности не так-то легко искоренить, и встречается еще много бездарных педантов, в особенности на важнейших постах, и Именно среди старшего командного состава. Австрийцы же основательно излечились от этого недуга благодаря войне 1859г и наилучшим образом использовали купленный столь дорогой ценой опыт. Не подлежит сомнению, что в отношении организационных деталей, военной сноровки и опытности австрийцы также превосходят пруссаков.

Только у прусских войск, если не считать русских, нормальным боевым порядком является глубокая сомкнутая колонна. Представьте себе восемь рот, составляющих английский батальон, в сомкнутой колонне, фронт которой образован не одной, а двумя ротами, так что она имеет четыре роты в глубину и две в ширину, и вы получите «прусскую штурмовую колонну». Лучшей мишени для нарезного огнестрельного оружия нельзя себе представить, а так как нарезные пушки могут вести по ней огонь с 2000 ярдов, то при таком построении колонне вообще почти невозможно достичь неприятеля. Если хоть один снаряд взорвется среди этой массы, едва ли батальон будет годен на что-нибудь в этот день.

Австрийцы приняли в своей армии французскую сильно расчлененную колонну, которую вряд ли даже можно назвать колонной; это скорее две или три шеренги, следующие одна за другой на расстоянии 20—30 ярдов; такая колонна почти так же мало подвержена действию артиллерийского огня, как и развернутая линия. Преимущество в боевых порядках опять-таки оказывается на стороне австрийцев.

Всем этим преимуществам пруссаки могут противопоставить только два момента. Их интендантство несомненно лучше, поэтому и питание их войск будет лучше. В австрийском интендантстве — как и во всей австрийской администрации — свили себе гнездо взяточники и казнокрады, и оно вряд ли лучше русского. Имеются сведения, что даже сейчас войска получают питание плохое и нерегулярное; в полевых условиях и в крепостях будет еще хуже, и, таким образом, австрийская администрация может оказаться более опасным врагом для крепостей четырехугольника, чем итальянская артиллерия.

Вторым преимуществом пруссаков является их лучшее вооружение. Хотя их нарезная артиллерия значительно лучше австрийской, но это преимущество в открытом поле не будет играть большой роли. Дальность, траектория и меткость прусских и австрийских нарезных ружей приблизительно равны, но у пруссаков ружья заряжаются с казенной части, поэтому они могут из своих рядов вести непрерывный меткий огонь, делая не меньше четырех выстрелов в минуту. Огромное превосходство этого оружия было доказано в Датской войне, и нет никакого сомнения в том, что австрийцы испытают его действие на себе в гораздо большей степени. Если они, в соответствии с инструкциями, которые, как говорят, им дал Бенедек, сразу перейдут к штыковой атаке, не тратя много времени на ведение огня, то они понесут огромные потери. В Датской войне потери пруссаков ни разу не превысили четверти, а иногда составляли всего лишь одну десятую часть потерь, понесенных датчанами; и, как недавно совершенно правильно отметил один военный корреспондент газеты «Times», датчане почти всюду терпели поражение, хотя на поле боя численное превосходство было на их стороне.

Все же, несмотря на игольчатое ружье, преимущество не на стороне пруссаков; и если они не хотят потерпеть поражение в первом же крупном сражении из-за превосходства командования, организации, боевых порядков и морального состояния австрийцев, а также, что не менее важно, из-за своих собственных командиров, то им бесспорно предстоит проявить совершенно иную отвагу, чем та, которой можно ожидать от армии, находившейся на мирном положении в течение 50 лет.

Публика начинает проявлять нетерпение по поводу явного бездействия двух больших армий на границе Богемии. Но это промедление объясняется многими причинами. Как австрийцы, так и пруссаки отлично сознают важность предстоящего столкновения, которое может решить исход всей кампании. И те и другие спешат отправить на фронт всех, кого только можно: австрийцы — из новых формирований (четвертых и пятых батальонов пехотных полков), пруссаки — из частей ландвера, предназначавшегося первоначально лишь для гарнизонной службы.

В то же время и с той и с другой стороны предпринимаются, по-видимому, попытки создать при помощи маневра выгодное положение по отношению к своему противнику и начать кампанию при наиболее благоприятных для себя стратегических условиях. Чтобы понять это, нам придется взглянуть на карту и рассмотреть район расположения обеих армий.

Учитывая, что Берлин и Вена представляют собой естественные пункты отступления обеих армий и что поэтому австрийцы будут стремиться овладеть Берлином, а пруссаки — Веной, имеется три направления, по которым могут развернуться действия тех и других. Большая армия требует значительной территории, за счет ресурсов которой она должна существовать во время марша; вместе с тем необходимость быстрого продвижения вынуждает такую армию совершать марш несколькими колоннами по соответствующему количеству параллельных дорог; поэтому ширина ее фронта увеличится и может колебаться в пределах, скажем, от 60 до 16 миль в зависимости от близости неприятеля и расстояния между дорогами. Это обстоятельство следует иметь в виду.

Первое направление проходит по левому берегу Эльбы и Молдавы, через Лейпциг и Прагу. Ясно, что на этом пути каждой из воюющих сторон пришлось бы дважды переправляться через реку, второй раз на виду у противника. Если бы та или другая армия, продвигаясь по этому пути, попыталась обойти фланг противника, последний, совершая марш по более прямой и, следовательно, более короткой дороге, получил бы возможность опередить обходящую армию еще на линии реки, и, если бы ему удалось отбросить ее, он смог бы двинуться прямо на столицу неприятеля. Этот путь одинаково невыгоден для обеих сторон, и поэтому его можно не принимать во внимание.

Второе направление проходит по правому берегу Эльбы между рекой и горной цепью Судетов, отделяющей Силезию от Богемии и Моравии. Этот путь почти совпадает с прямой линией Берлин — Вена; в той его части, которая в настоящее время находится между двумя армиями, проходит железнодорожная линия от Лобау на Пардубице. Эта железная дорога пересекает ту часть Богемии, границей которой с юга и запада служит Эльба, а с северо-востока горы. В этой местности много хороших дорог, и, если бы обе армии двинулись прямо друг на друга, столкновение произошло бы именно здесь.

Третье направление проходит через Бреславль и далее через Судетскую цепь. Эта горная цепь, достигающая незначительной высоты у моравской границы, где она пересекается несколькими хорошими дорогами, становится более высокой и крутой у Исполиновых гор, образующих границу Богемии. Здесь имеется очень мало дорог; фактически на протяжении 40 миль между Траутенау и Райхенбергом вся северо-восточная часть хребта не пересекается ни одной дорогой, имеющей военное значение. Единственная существующая там дорога, ведущая от Гиршберга в долину Изера, обрывается на австрийской границе. Отсюда следует, что вся эта преграда длиной в 40 миль непреодолима, по крайней мере, для большой армии с ее бесчисленными обозами, и что при наступлении на Бреславль или через Бреславль необходимо перейти горы к юго-западу от Исполиновых гор.

В каком же положении в отношении коммуникаций окажется та и другая армия, если они развернут боевые действия на этом направлении?

Пруссаки, наступая из Бреславля прямо на юг, обнажают свои коммуникации с Берлином. Если бы австрийцы были достаточно сильны, чтобы иметь абсолютную уверенность в победе, они могли бы дать возможность пруссакам продвинуться до укрепленного лагеря Ольмюц, который задержал бы их продвижение, в то время как они сами могли бы двинуться на Берлин, рассчитывая решительной победой восстановить временно прерванные коммуникации; либо же они могли бы встретить разрозненные прусские колонны при спуске их с гор и, в случае успеха, отбросить их назад к Глогау и к Познани, благодаря чему Берлин и большая часть прусских владений очутились бы в их власти. Поэтому наступление через Бреславль было бы для пруссаков целесообразным лишь при условии их значительного численного превосходства.

Австрийцы находятся в совершенно ином положении. У них то преимущество, что большая часть их страны расположена к юго-востоку от Бреславля, то есть на прямом продолжении линии, идущей от Берлина к Бреславлю. Укрепив северный берег Дуная близ Вены для защиты столицы от внезапного нападения, они могут временно и даже на довольно продолжительный срок пожертвовать своими прямыми коммуникациями с Веной и получать людские пополнения и припасы из Венгрии. Таким образом, они с одинаковой безопасностью могут действовать и в направлении Лобау и в направлении Бреславля, на север или на юг от гор; они имеют гораздо большую свободу маневрирования, чем их противник.

Но есть и другие причины, заставляющие пруссаков проявлять осторожность. От северной границы Богемии до Берлина— расстояние немногим больше половины расстояния от этой границы до Вены; но Берлин защищен намного хуже. Вена защищена Дунаем, за которым может укрыться разбитая армия, укреплениями, воздвигнутыми к северу от этой реки, а также укрепленным лагерем Ольмюц, мимо которого пруссаки не смогли бы безнаказанно и незаметно пройти, если бы после поражения главные силы австрийской армии заняли там позицию. Берлин не имеет никакой защиты, кроме полевой армии. Совершенно ясно, что в этих условиях и с учетом обстоятельств, подробно изложенных в нашей первой статье, пруссакам остается только обороняться.

Вместе с тем, те же обстоятельства, а также настоятельная политическая необходимость почти вынуждают Австрию вести наступление. Одна-единственная победа может обеспечить ей огромный успех, в то время как поражение не сломит силы ее сопротивления.

Стратегический план кампании по необходимости чрезвычайно прост в своих основных чертах. Кто бы из противников ни начал наступать первым, он окажется перед следующим выбором: либо ложное наступление к северо-западу от Исполиновых гор и действительное наступление к юго-востоку от них, либо vice versa {наоборот}, Важнейшей чертой театра войны является преграда в 40 миль длиной, и действия армий неизбежно должны развернуться вокруг нее. Мы скоро услышим о сражениях у обеих ее конечных пунктов, а несколько дней спустя выяснится и направление действительного наступления, а возможно, и судьба первой кампании. Все же мы склонны думать, что для таких двух малоподвижных армий, противостоящих друг другу, самая прямая дорога является в то же время самой безопасной и что трудности и опасности продвижения столь многочисленных войск отдельными колоннами по различным дорогам через трудно проходимую гористую местность почти наверняка приведут обе воюющие армии на дорогу Лобау — Пардубице.

До настоящего времени произошли следующие передвижения. В первую неделю июня пруссаки сосредоточили свою саксонскую армию вдоль саксонской границы от Цейца до Гёрлица и свою силезскую армию от Гиршберга до Нейсе. К 10 июня эти армии приблизились друг к другу, имея правое крыло на Эльбе близ Торгау, а крайнее левое близ Вальденбурга. С 12 по 16 июня силезская армия, состоящая теперь из 1-го, 5-го и 6-го корпусов и гвардии, снова растянула свой фронт на восток, на этот раз до Ратибора, то есть до крайнего юго-восточного угла Силезии. Это, в особенности выдвижение вперед гвардии, которая обычно действует вместе с главными силами, похоже на демонстрацию. Если же это нечто большее, чем демонстрация, и если не принято мер для того, чтобы по первому требованию и в кратчайший срок перебросить обратно к Гёрлицу эти четыре корпуса, то сосредоточение более 120000 человек в отдаленном закоулке есть явная ошибка, — они могут быть отрезаны от всех путей отступления и во всяком случае утратить всякую связь с остальной армией.

Об австрийцах, за исключением того, что они были сосредоточены вокруг Ольмюца, нам известно немного. Корреспондент газеты «Times», находящийся в их лагере, сообщает, что 6-й корпус, численностью в 40000 человек, прибыл 19 июня из Вейскирхена в Ольмюц, что свидетельствует о некотором продвижении на запад. Он добавляет, что 21 июня главная квартира должна была быть переведена в Трубау, на границу между Моравией и Богемией. Это перемещение свидетельствовало бы о продвижении в том же направлении, если бы данное сообщение сильно не походило на «утку», намеренно посланную в Лондон с тем, чтобы прусская главная квартира, получив его оттуда по телеграфу, была введена в заблуждение. Генерал, столь тщательно соблюдающий военную тайну, как Бенедек, и проявляющий такую, как он, антипатию к газетным корреспондентам, вряд ли станет 19 июня сообщать им, где будет находиться его главная квартира 21-го, если только у него нет на это особых соображений.

Прежде чем закончить, бросим беглый взгляд на операции, имевшие место в Северо-Западной Германии. Пруссаки располагали там большим числом войск, чем было первоначально известно. Они имели 15 батальонов в Гольштейне, 12 в Миндене и 18 в Вецларе. Быстрыми концентрическими передвижениями, во время которых войска обнаружили совершенно неожиданную способность к форсированным маршам, они в два дня заняли всю территорию к северу от линии, проходящей от Кобленца к Эйзенаху, и все коммуникационные линии между восточными и западными областями королевства. Гессенским войскам, численностью около 7000 человек, удалось ускользнуть, но для 10000 или 12000 ганноверцев путь отступления по прямой линии на Франкфурт был отрезан, и уже 17 июня остальные части 7-го прусского армейского корпуса в составе 12 батальонов, совместно с двумя кобургскими батальонами, прибыли с Эльбы в Эйзенах. Таким образом, ганноверцы, повидимому, окружены со всех сторон и могут спастись лишь чудом, если пруссаки проявят неимоверную глупость. Как только их судьба будет решена, войско, состоящее из 50 прусских батальонов, освободится и сможет выступить против союзной армии, которую принц Александр Дармштадтский формирует во Франкфурте; она будет состоять примерно из 23000 вюртембержцев, 10000 дармштадтцев, 6000 нассаусцев, 13000 баденцев (только еще мобилизуемых), 7000 гессенцев и 12000 австрийцев, находящихся уже в пути из Зальцбурга, — в общем, около 65000 человек, к которым, возможно, будут еще присоединены от 10000 до 20000 баварцев. Сообщают, что около 60000 человек уже сосредоточены во Франкфурте и что принц Александр решился перейти в наступление, вновь заняв Гессен 22 июня. Это, однако, не имеет большого значения. Пруссаки не выступят против него, пока не сосредоточат достаточного количества сил, а после этого, располагая 70000 человек всех родов войск и превосходством в вооружении, они смогут быстро расправиться с этой пестрой армией.

III

Первое крупное сражение произошло не в Богемии, а в Италии, и четырехугольник крепостей еще раз преподал итальянцам урок стратегии. Сила этой знаменитой позиции, равно как и всех сколько-нибудь значительных укрепленных позиций, заключается не столько в высокой обороноспособности ее четырех крепостей, сколько в том, что само расположение этих крепостей на местности, обладающей специфическими в военном отношении особенностями, почти всегда побуждает, а иногда и вынуждает наступающую сторону разделить свои силы для наступления в двух различных пунктах, в то время как обороняющаяся армия может бросить все свои силы против одной из наступающих групп, разбить ее благодаря своему численному превосходству, а затем обратиться против другой. Эту ошибку совершила итальянская армия. В то время как король с одиннадцатью дивизиями стоял у Минчо, Чальдини с пятью дивизиями находился в низовьях По близ Понтелагоскуро и Полезеллы. Итальянская дивизия насчитывает 17 батальонов по 700 человек в каждом. Следовательно, Виктор-Эммануил имел, включая конницу и артиллерию, по крайней мере 120000—125000 человек, Чальдини же — приблизительно половину этого количества. В то время как король переправился через Минчо 23 июня, Чальдини должен был перейти По в его нижнем течении и действовать в тылу у австрийцев. Но до настоящего времени не поступило еще никаких достоверных сведений о том, что этот маневр осуществлен. Во всяком случае эти 60000 человек, присутствие которых могло изменить и, вероятно, изменило бы исход сражения при Кустоце в прошлое воскресенье, едва ли добились за это время преимущества, могущего компенсировать поражение в крупном сражении.

Озеро Гарда расположено между двумя отрогами Альп, образующими к югу от него две группы гор, между которыми Минчо пробивает себе путь к лагунам Мантуи. Обе группы гор образуют сильную военную позицию; их южные склоны обращены в сторону Ломбардской равнины, над которой они господствуют на расстоянии пушечного выстрела. В военной истории они хорошо известны. Расположенная между Пескьерой и Лонато западная группа служила ареной сражений при Кастильоне и Лонато в 1796г и при Сольферино в 1859 году. За овладение восточной группой, расположенной между Пескьерой и Вероной, в 1848г борьба шла в течение трех дней; и в прошлое воскресенье снова сражение развернулось за те же цели.

Восточная группа гор, с одной стороны спускаясь к реке Минчо, переходит в равнину у Валеджо, а с другой — в виде длинной дуги, обращенной к юго-востоку, — спускается к реке Адидже, которой достигает у Буссоленго. В направлении с севера на юг она разделена на две почти равные части глубокой лощиной, по которой протекает речка Тионе. Таким образом, продвигающиеся от Минчо войска должны сначала форсировать реку, а затем сразу же встретить в качестве нового препятствия эту лощину. Вдоль склона, спускающегося к равнине, на восток от лощины расположены следующие деревни: на самой южной точке Кустоца, далее к северу — Соммакампанья, Сона и Санта Джустина. Железная дорога из Пескьеры в Верону пересекает горы у Соммакампаньи, а шоссейная дорога — у Соны. В 1848г пьемонтцы, взяв Пескьеру, блокировали Мантую и, расположив свой центр на восточных горах, растянули свои силы от Мантуи до Риволи на озере Гарда. 23 июля Радецкий выступил от Вероны с семью бригадами и, прорвав в центре чрезмерно растянутую линию расположения противника, сам занял эти горы. 24 и 25 июля пьемонтцы сделали попытку вернуть себе эту позицию, но были разбиты наголову 25 июля и тотчас же отступили через Милан за реку Тичино. Это первое сражение при Кустоце решило исход кампании 1848 года.

Телеграммы итальянской главной квартиры о произошедшем в прошлое воскресенье сражении довольно противоречивы. Однако, сопоставив их с телеграммами другой стороны, можно получить довольно ясное представление об обстоятельствах, при которых протекало сражение. Виктор-Эммануил рассчитывал, что его 1-й корпус (генерал Дурандо, четыре дивизии, или 68 батальонов) займет позицию между Пескьерой и Вероной, чтобы быть в состоянии прикрыть возможную осаду Пескьеры. Этой позицией несомненно должны были быть Сона и Соммакампанья. 2-й корпус (генерал Куккьяри, три дивизии, или 51 батальон) и 3-й корпус (генерал Делла Рокка, с такими же силами) должны были одновременно переправиться через Минчо для прикрытия действий 1-го корпуса. 1-й корпус, переправившись, по-видимому, у Салионце или южнее, тотчас же двинулся по направлению к горам. 2-й корпус, переправившись, очевидно, у Валеджо и 3-й — у Гойто, двинулись вперед по равнине. Все это происходило в субботу 23 июня. Австрийская бригада Пульца, которая несла сторожевую службу у Минчо, медленно отошла к Вероне. А в воскресенье, в годовщину сражения при Сольферино, вся австрийская армия выступила из Вероны навстречу противнику. Она успела, по-видимому, прийти вовремя и занять высоты Соны и Соммакампаньи, а также восточный край Тионской лощины раньше итальянцев. После этого борьба, очевидно, развернулась главным образом за овладение проходом через лощину. Два корпуса, наступавшие на равнине у южного края, имели возможность действовать совместно с 1-м итальянским корпусом, занимавшим горы, благодаря чему Кустоца перешла в их руки. Итальянцы, действовавшие на равнине, постепенно продвигались все дальше и дальше по направлению к Вероне с целью атаковать фланг и тыл австрийцев; австрийцы же высылали им навстречу войска. Таким образом, линии фронта обеих армий, из которых одна первоначально была развернута на восток, а другая — на запад, повернулись на четверть круга, и австрийцы оказались лицом к югу, а итальянцы к северу. Но так как горы тянутся от Кустоцы к северо-востоку, то фланговое движение 2-го и 3-го итальянских корпусов не могло оказать непосредственного влияния на положение их 1-го корпуса, занимавшего эти горы, ибо их нельзя было выдвинуть достаточно далеко вперед, не подвергая опасности совершающие этот маневр войска. Таким образом, австрийцы, по-видимому, противопоставили 2-му и 3-му корпусам только то количество войск, которого было достаточно для отражения их первого натиска, а все силы, находившиеся в их распоряжении, бросили против 1-го корпуса и разгромили его благодаря численному превосходству. Успех был полный. 1-й корпус после ожесточенного боя был отброшен, и в заключение австрийцы взяли приступом Кустоцу. Благодаря этому итальянское правое крыло, которое продвинулось к востоку и к северо-востоку за Кустоцу, должно быть, подверглось серьезной угрозе, вследствие чего произошел новый бой за эту деревню, во время которого, очевидно, была восстановлена прерванная связь и приостановлено наступление австрийцев со стороны Кустоцы. Однако деревня осталась в их руках, и в ту же ночь итальянцам пришлось переправиться обратно за Минчо.

Мы даем этот очерк сражения не в качестве исторического описания, для которого недостает еще очень, многих подробностей, а лишь как попытку с картой в руках и опираясь на военную науку и здравый смысл согласовать между собой различные телеграммы, относящиеся к этим событиям. И мы уверены, что, будь полученные телеграммы хоть сколько-нибудь точны и полны, общая картина сражения не оказалась бы очень отличной от нарисованной нами.

Австрийцы потеряли около 600 человек пленными, итальянцы около 2000 человек и несколько орудий. Это показывает, что сражение было поражением, но не катастрофой. Силы сторон, должно быть, были почти равны, хотя весьма вероятно, что австрийцы имели на поле боя меньше войск, чем их противник. Итальянцы имеют все основания поздравить себя с тем, что австрийцы не сбросили их в Минчо; положение 1-го корпуса, оказавшегося перед лицом превосходящих сил противника между рекой и лощиной на полосе земли, шириной от двух до четырех миль, было крайне опасным. То, что главные силы были посланы на равнину, пренебрегая командными высотами, имеющими решающее значение, явилось несомненной ошибкой. Но самой большой ошибкой, как мы уже отметили выше, было то, что армию разделили, оставили Чальдини с 60000 человек в низовьях По и начали наступление лишь с оставшимися силами. Чальдини мог помочь одержать победу при Вероне, а затем, вернувшись к низовьям По, переправиться через реку с гораздо большей легкостью, если уж такой комбинированный маневр надо было осуществить во что бы то ни стало. А сейчас он занимает те же позиции, что и в первый день, и,быть может, ему придется столкнуться с еще большими силами, чем до сих пор. Итальянцы теперь, должно быть, убедились, что имеют дело с весьма стойким противником. В битве при Сольферино Бенедек с 26000 австрийцев в течение целого дня отражал атаки всей пьемонтской армии, в два раза превосходившей его численностью, пока не получил приказания отступить вследствие поражения, нанесенного французами другому корпусу. Тогдашняя пьемонтская армия была значительно лучше нынешней итальянской армии; она была лучше обучена, более однородна и имела лучший командный состав. Нынешняя армия сформирована лишь недавно и потому наверняка страдает всеми свойственными подобной армии недостатками, тогда как теперешняя австрийская армия значительно превосходит армию 1859 года. Национальный энтузиазм — великая вещь, но пока он не сочетается с дисциплиной и организованностью, он никому не может принести победы в сражении. Даже гарибальдийская «тысяча» была не просто толпой энтузиастов, — это были люди, прошедшие военную выучку, научившиеся в 1859г повиноваться приказам и выдерживать огонь. Надо надеяться, что штаб итальянской армии в своих собственных интересах воздержится от опрометчивых действий против армии, хотя численно и более слабой, но по существу более сильной и к тому же занимающей одну из сильнейших позиций в Европе.

Допустим, что молодого прусского прапорщика или корнета, сдающего экзамен на чин лейтенанта, спросили, какой план вторжения прусской армии в Богемию был бы самым безопасным? Допустим, что наш молодой офицер ответил: «Лучшим способом было бы разделить войска на две приблизительно равные армии и послать одну из них в обход на восток от Исполиновых гор, а другую на запад, с тем чтобы они соединились у Гичина». Что бы сказал на это экзаменатор? Он заявил бы молодому человеку, что его план грешит против двух основных законов стратегии: во-первых, никогда не разделять своих войск таким образом, чтобы они не были в состоянии оказать друг другу поддержку, а, наоборот, держать их поближе друг к другу; и, во-вторых, в случае продвижения по разным дорогам, производить соединение соответствующих колонн в пункте, лежащем вне досягаемости противника; что поэтому предложенный план является худшим из всех возможных; что его можно было бы принять во внимание лишь в том случае, если бы Богемия была совершенно свободна от неприятельских войск, и что, следовательно, офицер, предлагающий подобный план кампании, не заслуживает даже чина лейтенанта.

Однако именно этот план был принят мудрым и ученым штабом прусской армии. Почти невероятно, но это так. Ошибка, за которую итальянцам пришлось поплатиться при Кустоце, была повторена пруссаками и притом в условиях, которые сделали ее в десять раз хуже. Итальянцы, по крайней мере, знали, что, имея десять дивизий, они численно превосходят противника. Пруссаки же должны были знать, что все их девять корпусов, вместе взятые, по численности в лучшем случае едва равны восьми корпусам Бенедека и что, разделив свои войска, они почти наверняка обрекали обе армии, одну поело другой, на разгром превосходящими силами противника. Если бы не тот факт, что главнокомандующим является король Вильгельм, было бы совершенно непонятно, как подобный план мог не то что быть принятым, но даже обсуждаться коллегией столь несомненно способных офицеров, какими являются офицеры прусского штаба. Но никто не мог ожидать, что роковые последствия положения, при котором высшее командование находится в руках королей и принцев, скажутся так быстро и с такой силой. Пруссаки в настоящее время ведут в Богемии борьбу не на жизнь, а на смерть. Если австрийцы смогут воспрепятствовать соединению двух прусских армий в Гичине или около него, если каждая из этих двух армий, потерпев поражение, вынуждена будет отступить из Богемии и, отступая, еще более удалиться от второй армии, то можно будет считать кампанию по существу законченной. Тогда Бенедек сможет оставить без внимания армию кронпринца, пока она будет отступать на Бреславль, и со всеми своими силами преследовать армию принца Фридриха-Карла, которая едва ли избежит полного разгрома.

Вопрос в том, удалось ли помешать соединению двух прусских армий? До настоящего момента у нас нет сведений о событиях, имевших место после вечера пятницы 29 июня. Пруссаки, выбитые 28 июня генералом Эдельсхеймом из Гичина (в Богемии этот пункт называется Йичин), утверждают, что они 29-го снова атаковали город, и это — последняя информация, которой мы располагаем. Соединение тогда еще не произошло; не менее четырех австрийских корпусов, а также часть саксонского армейского корпуса к тому времени завязали сражение против примерно пяти или шести прусских корпусов.

Различные колонны армии кронпринца, спускаясь по богемскому склону холмов в долину, были встречены австрийцами в выгодных для последних пунктах — там, где долина, расширяясь, позволяла противопоставить прусским колоннам более широкий фронт и попытаться помешать их развертыванию; а пруссаки там, где это было возможно, могли выслать свои отряды через боковые долины для нападения на противника с флангов и тыла. Так обычно бывает в горной войне, и этим объясняется большое число пленных, которых всегда берут при таких обстоятельствах. Между тем, армии принца Фридриха-Карла и Херварта фон Биттенфельда, по-видимому, прошли через горные проходы, не встретив почти никакого сопротивления; первые столкновения произошли по линии реки Изер. то есть почти на полпути от исходных пунктов обеих армий. Попытка распутать и привести в соответствие крайне противоречивые и часто совершенно недостоверные телеграммы, полученные за последние три-четыре дня, была бы безнадежным делом.

Сражение, естественно, протекало с весьма переменным успехом: по мере того, как подходили свежие силы, победа склонялась то на одну, то на другую сторону. Однако вплоть до пятницы общий результат сражения, по-видимому, складывался в пользу пруссаков. Если им удалось удержаться в Гичине, то соединение несомненно было осуществлено в субботу или в воскресенье, и тогда главная угроза для них миновала. Решающий бой для осуществления соединения велся, по всей вероятности, сосредоточенными массами войск с обеих сторон и, по крайней мере, должен был на ближайшее время определить ход кампании. Если пруссаки оказались победителями, то они сразу избавились от всех ими же самими созданных затруднений; но они могли бы добиться тех же или даже более значительных преимуществ, не подвергая себя таким ненужным опасностям.

Бои, по-видимому, были очень напряженными. Самой первой австрийской бригадой, вступившей в бой с пруссаками, была та «черно-желтая» бригада, которая в Шлезвиге штурмовала Кенигсберг близ Оберзелька за день до эвакуации Данневирке. Она называется черно-желтой по цвету петлиц, воротников и обшлагов двух полков, входящих в ее состав, и всегда считалась одной из лучших бригад армии. Однако она была разбита благодаря игольчатому ружью, причем более 500 человек одного из ее полков (Мартини) были взяты в плен после того, как пять раз подряд тщетно атаковали прусские линии. В последующем бою были захвачены знамена 3-го батальона Дейчмейстерского полка. Этот полк, комплектуемый исключительно в Вене, считается лучшим во всей армии. Таким образом, самые лучшие войска уже участвовали в сражении. Пруссаки, хотя они и не воевали давно, держались, должно быть, блестяще. С момента фактического объявления войны в армии воцарился совершенно иной дух главным образом в результате изгнания мелких государей из Северо-Западной Германии. Это внушило войскам мысль — не важно, справедлива она или нет, мы лишь констатируем факт, — что на этот раз их призвали для борьбы за объединение Германии, и ранее недовольные и угрюмые резервисты и ландвер перешли австрийскую границу с громким «ура». Именно благодаря, главным образом, этому обстоятельству они и сражались так хорошо; но большую долю всех их успехов все же следует приписать их ружьям, заряжающимся с казенной части; и если им вообще удастся выпутаться из затруднительного положения, в которое так опрометчиво их поставили их же генералы, они должны будут благодарить за это игольчатое ружье. Свидетельства об огромном его превосходстве над ружьем, заряжающимся с дула, и на этот раз единодушны. Один взятый в плен сержант из полка Мартини заявил корреспонденту «Kölnische Zeitung»:

«Мы, конечно, сделали все, что можно было ожидать от храбрых солдат, но никто не может устоять против такого частого огня».

Если австрийцы потерпят поражение, виноватым в этом будет не столько генерал Бенедек или генерал Рамминг, сколько генерал «шомпол» {Игра слов: Ramming — фамилия, «ramrod» — шомпол, служащий для забивания пули в ружье, заряжающееся с дульной части}.

На северо-западе сдались ганноверцы, осознавшие свое положение в результате решительного наступления авангарда армии генерала Мантёйфеля под командой генерала Флиса. Благодаря этому 59 прусских батальонов освобождаются для действий против союзных войск. Поистине весьма своевременно начать дело, прежде чем Бавария закончит свое перевооружение, так как в противном случае для подчинения Юго-Западной Германии потребуется значительно больше войск. Бавария, как известно, всегда действует медленно и опаздывает с военными приготовлениями, но, закончив их, она может выставить на поле боя от 60000 до 80000 хороших солдат. Мы, быть может, скоро услышим о быстром сосредоточении пруссаков на Майне и об активных действиях против принца Александра Гессен-Дармштадтского и его армии.

Кампания, начатая пруссаками исключительной стратегической ошибкой, продолжалась ими с такой стремительной тактической энергией, что в течение ровно восьми дней была доведена до победного конца.

В последней статье мы писали, что прусский план вторжения в Богемию двумя армиями, разделенными Исполиновыми горами, мог быть оправдан лишь в том случае, если бы в Богемии не было неприятельских войск. Очевидно, таинственный план генерала Бенедека заключался главным образом в том, чтобы создать именно такое положение. По-видимому, в северо-западной части Богемии, где, как мы с самого начала предполагали, должны были разыграться решительные действия, оказалось всего два австрийских армейских корпуса — 1-й (Клам-Галласа) и 6-й (Рамминга). Если это делалось для того, чтобы устроить пруссакам ловушку, то Бенедек так хорошо с этим справился, что сам попал в нее. Во всяком случае, продвижение пруссаков двумя колоннами, между которыми лежит полоса непроходимой местности в 40—50 миль шириной, к пункту соединения, находящемуся на расстоянии двух полных переходов от исходных пунктов, и притом внутри неприятельского фронта, — такое продвижение при всех условиях остается чрезвычайно опасным маневром, за которым могло бы последовать полное поражение, если бы не странная медлительность Бенедека, неожиданный натиск прусских войск и их заряжающиеся с казенной части винтовки.

Линия наступления принца Фридриха-Карла с тремя корпусами (3-м, 4-м и 2-м — последний в резерве) шла через Райхенберг, к северу от трудно проходимых гор, с южной стороны которых наступал генерал Херварт с полутора корпусами (8-м и одной дивизией 7-го корпуса). В то же время кронпринц с 1-м, 5-м и 6-м корпусами и гвардией находился в горах у Глаца. Таким образом, армия была разделена на три колонны — 45000 человек на правом фланге, 90000 человек в центре и 120000 человек на левом фланге, причем ни одна из этих колоны не могла оказать поддержку другой, во всяком случае в течение ближайших нескольких дней. Здесь для генерала, стоящего во главе по крайней мере такого же количества людей, более чем когда-либо, представлялся удобный случай разгромить своего противника по частям. Но, по-видимому, в этом направлении ничего не было сделано. 26 июня принц Фридрих-Карл имел у Турнау с бригадой 1-го корпуса первый серьезный бой, в результате которого он установил связь с Хервартом; 27-го последний занял Мюнхенгрец, в то время как первая колонна армии кронпринца — 5-й корпус — продвинулась за Наход и нанесла жестокое поражение 6-му австрийскому корпусу (Рамминга); 28 июня — единственный несколько неудачный для пруссаков день — авангард принца Фридриха-Карла занял Гичин, но был выбит оттуда конницей генерала Эдельсхейма; одновременно 1-й корпус армии кронпринца, понеся некоторые потери, был остановлен у Траутенау 10-м австрийским корпусом Габленца; он получил свободу действий только благодаря продвижению гвардии к Эйпелю по дороге, проходившей между 1-м и 5-м прусскими корпусами. 29 июня принц Фридрих-Карл атаковал Гичин, а армия кронпринца целиком разгромила 6-й, 8-й и 10-й австрийские корпуса. 30 июня новая попытка Бенедека вернуть Гичин силами 1-го корпуса и саксонской армии была блестяще отбита, после чего произошло соединение обеих прусских армий. Потери австрийцев равны, по меньшей мере, численности полутора корпусов, тогда как прусские потери составляют менее чем одну четверть этого количества.

Таким образом, мы видим, что 27 июня австрийцы располагали только двумя армейскими корпусами численностью около 33000 человек в каждом; 28-го — тремя, 29-го — четырьмя, и если одна прусская телеграмма соответствует действительности, частью пятого (4-й корпус); и только 30-го смог прибыть на помощь саксонский армейский корпус. Таким образом, в продолжение всего этого периода два, если не три, корпуса отсутствовали на поле боя, тогда как пруссаки сосредоточили в Богемии все свои силы. В самом деле, до вечера 29 июня общая численность австрийских войск на театре военных действий едва ли превышала численность каждой из двух прусских армий, а так как австрийские части вводились в бой постепенно и подкрепления прибывали лишь после поражения войск, уже вступивших в бой, то результат оказался роковым.

Сообщают, что 3-й армейский корпус (эрцгерцога Эрнста), действовавший в районе Кустоцы, немедленно после этого сражения был отправлен по железной дороге на север; в некоторых сообщениях он упоминается в числе сил, действующих под командой Бенедека. Однако этот корпус, присоединение которого довело бы состав всей армии, включая и саксонцев, до девяти корпусов, не мог подойти вовремя, чтобы принять участие в сражениях, происходивших в последних числах июня.

Каковы бы ни были ошибки прусского оперативного плана, они были исправлены быстротой и энергичными действиями пруссаков. Операции каждой из обеих армий были безупречны. Все их удары были короткими, сильными и решительными и обеспечивали им полный успех, а после соединения обеих армий их энергия не ослабела; они продолжали двигаться вперед, и уже 3 июля вся прусская армия встретилась с соединенными силами Бенедека и нанесла им последний сокрушительный удар.

Вряд ли можно предполагать, что Бенедек принял это сражение по доброй воле. Не подлежит сомнению, что вынужденный быстрым преследованием пруссаков задержаться со всей своей армией на сильной позиции, чтобы перегруппироваться и отправить вперед обоз своей отступающей армии, он не ожидал нападения значительными силами среди дня и рассчитывал уйти от преследования в течение ночи. Ни один человек в его положении, после полного разгрома четырех корпусов и таких тяжелых потерь, не стремился бы к немедленному решительному сражению, располагая возможностью безопасного отступления. Но пруссаки, по-видимому, заставили его принять бой, в результате чего последовало полное поражение австрийцев, которые теперь, — если еще не заключено перемирие, — вероятно пытаются добраться до Ольмюца или Вены при чрезвычайно неблагоприятных условиях, так как малейшее движение пруссаков в обход их правого фланга наверняка отрежет большое количество частей от прямого пути и оттеснит их к горам Глаца, где они будут взяты в плен. «Северная армия» — еще десять дней тому назад одна из лучших в Европе — перестала существовать.

Без сомнения скорострельное игольчатое ружье сыграло в этом деле большую роль. Едва ли без него удалось бы осуществить соединение обеих прусских армий, и наверное этот огромный и быстрый успех не был бы достигнут без такого перевеса огня, так как австрийская армия обычно менее подвержена панике, чем большинство европейских армий. Но были и другие обстоятельства, содействовавшие успеху. Мы уже упомянули о превосходном состоянии и решительных действиях обеих прусских армий со времени их вступления в Богемию. Можно добавить также, что в этой кампании пруссаки отказались от системы колонн и в наступлении строили свои войска преимущественно развернутыми линиями, так что можно было использовать каждое ружье и предохранить людей от действия артиллерийского огня. Мы должны признать, что передвижения как на марше, так и при подходе к противнику выполнялись с такой организованностью и точностью, которых никак нельзя было ожидать от армии и командования, покрытых пятидесятилетней ржавчиной мирного времени. И, наконец, весь мир был, должно быть, поражен стремительностью, проявленной этими необстрелянными войсками во всех без исключения сражениях. Можно утверждать, что это сделали ружья, заряжающиеся с казенной части, но они ведь действовали не сами по себе, нужны были отважные сердца и сильные руки, чтобы приводить их в действие. Прусские войска очень часто сражались против численно превосходящих сил противника и почти всегда были наступающей стороной; поэтому австрийцам был предоставлен выбор позиции. При наступлении на сильные позиции и на города с забаррикадированными улицами преимущества ружей, заряжающихся с казенной части, почти исчезают; тогда предоставляют действовать штыку, и на его долю выпала немалая работа. Далее, кавалерия действовала с таким же пылом, а для нее клинок и стремительность конной атаки являются единственным оружием. Французские «утки» относительно того, что прусская кавалерия якобы сперва осыпала противника градом пуль из карабинов (заряжающихся с казенной части или иным образом), и лишь затем бросалась на него с саблями, могли возникнуть лишь там, где кавалерия часто прибегала к такой уловке и бывала всегда наказана за это, подвергаясь разгрому со стороны противника, превосходящего ее стремительностью атаки. Не будет ошибкой сказать, что прусская армия за одну какую-то неделю завоевала себе такую высокую оценку, какой никогда еще не получала, и может быть уверена теперь в том, что справится с любым противником. В истории не было случая, чтобы столь блестящий успех был достигнут в такой короткий срок и без сколько-нибудь значительных поражений, за исключением сражения у Йены, в котором была уничтожена вся тогдашняя прусская армия, и сражения при Ватерлоо, если не принимать во внимание поражение под Линьи.

Написано Ф. Энгельсом между 19 июня и 5 июля 1866г

Печатается по тексту газеты

Перевод с английского

Напечатано о газете «The Manchester Guardian» №№6190, 6194, 6197, 6201 и 6204; 20, 25 и 28 июня, 3 и 6 июля 1866г