Ф. Энгельс. АНГЛИЙСКАЯ АРМИЯ

Недавно «Allgemeine Militär-Zeitung», подробно разбирая небольшую работу Питри и Джемса, дала описание организации английской армии, а затем, в другой статье, остановилась на положении этой армии в английском государстве. Теперь остается только рассмотреть самую армию в ее историческом развитии за последние 70 лет, ее современное состояние, людской материал, внутренний распорядок, тактическую подготовку и своеобразные формы боя. Это и является целью настоящей работы.

Английская армия представляет для военного наблюдателя совершенно исключительный интерес. Это единственная в мире армия, которая все еще столь упорно придерживается старой линейной тактики, что до сих пор совершенно не применяет колонн в условиях огневого боя пехоты (за исключением боя в дефиле). Она не только ведет огонь в линейном строю, но и идет в штыковую атаку тоже лишь линией. Несмотря на это — или, может быть, именно поэтому — она бесспорно является той армией, которая потерпела наименьшее число поражений. Во всяком случае, следует заняться более подробным изучением способов ведения боя такой армией, и именно теперь, когда — к изумлению всего мира — казавшееся невозможным становится возможным: Англия угрожает нам, немцам, войной.

Мы начнем, естественно, с пехоты. Robur peditum {отборная пехота} составляет главную силу и гордость английской армии. Со времени Уильяма Нейпира во всей Англии стало символом веры, что массированный огонь английской линии превосходит огонь всяких других войск и что против английских штыков нельзя устоять; действительно, англичане — как, впрочем, и другие народы — своими победами обязаны прежде всего пехоте.

Английская пехота состоит из 3 гвардейских полков с 7 батальонами, 109 линейных полков, из которых первые 25 полков имеют по 2 батальона, 60-й полк (егеря) — 4 батальона, а все остальные — только по 1 батальону. Кроме того, имеется еще егерская бригада из 4 батальонов; в общем 141 батальон. Число батальонов в линейном полку — один или же два — определяется исключительно потребностью; как только позволят обстоятельства, вторые батальоны первых 25 полков будут наверняка снова расформированы. Производство в офицеры происходит также в полку, из-за чего часто возникают непреодолимые препятствия, если, например, как и сейчас в 13-м полку, первый батальон находится на Ямайке, а второй — в Новой Зеландии.

Резервными и отборными частями считаются, в первую очередь, гвардия и 8 шотландских полков, которые всегда с честью оправдывали эту репутацию. Легкой пехотой считаются 9 так называемых «легких» и 5 стрелковых полков, однако они лишь немногим отличаются от линейных частей, и только 8 егерских батальонов представляют действительно легкую пехоту. Полки под номерами со 101 по 109, бывшие европейские полки Ост-Индской компании, служат только в Индии.

Помимо этих 141 батальона английской пехоты, имеются еще различные части во внутренних районах страны, к которым мы вернемся позднее, а также части; расположенные в колониях:

В Северной Америке — 1 батальон и 2 роты 1350 чел.

В Вест-Индии — 4 батальона негров и мулатов 3700 »

На острове Св. Елены — 1 английский батальон 560 »

На Мальте — местная крепостная артиллерия 640 »

На мысе Доброй Надежды — конные егеря, из них ⁵/₆ готтентоты, 1/6 европейцы, большей частью немцы и швейцарцы 900 »

На Цейлоне — 3 батальона туземных егерей 1460 »

Всего 8610 чел.

Наконец, в Индии — туземная армия; 151 батальон общей численностью в 110000 человек. Эти части, за немногими исключениями, находятся под командованием английских офицеров и по всей своей организации весьма схожи с английскими линейными войсками. Только индийская армия сохранила еще со времен Ост-Индской компании некоторое своеобразие; так, например, в ней не принята продажа должностей, по крайней мере официально, хотя неофициально подобные вещи там тоже имеют место.

Английской пехоты на 5 февраля с. г. было в Индии 58 батальонов, в Китае — 3, на о-ве Маврикий (Иль-де-Франс) — 2, на мысе Доброй Надежды — 4, в Канаде и других североамериканских владениях — 12, на Бермудах — 1, в Вест-Индии — 2, в Новой Зеландии (из-за войны с туземцами) — 10, в Гибралтаре — 5, на Ионических островах — 4, на Мальте — 5, в Англии и в пути на родину — 42. Из этих последних в Лондоне находились — 6, в Олдершотском лагере — 9, в Портсмуте, Плимуте и Дувре — 10, на Джерси — 1, во внутренних районах Англии — 2, в Шотландии — 2, в Ирландии — 10, в пути на родину — 2. Здесь видна та огромная поддержка, которую оказывает армии флот; без его защиты и без тех быстроходных транспортных средств, которые он предоставляет, этих слабых гарнизонов было бы далеко не достаточно. Но в тех местах, где флот в состоянии оказать лишь незначительную поддержку, как, например, в Индии и Канаде, мы находим сильные гарнизоны, равно как и на стратегических позициях в Средиземном море, где нужно быть готовым к столкновениям с европейскими войсками.

Раньше было правилом посылать гвардию за пределы страны лишь в случае войны; однако теперь два гвардейских батальона находятся в Канаде.

Общая численность пехоты достигает в настоящее время 133500 человек, то есть в среднем 884 человека на батальон, разделенный на 10 рот, каждая с капитаном, лейтенантом и прапорщиком (ensign, что соответствует нашему младшему лейтенанту). Кроме того, каждый батальон, за исключением гвардии, имеет еще 2 запасных роты для обучения рекрутов; от 6 до 8 этих рот объединяются в учебно-запасной батальон, каковых насчитывается 23, общей численностью около 18000 человек. Все эти учебно-запасные части находятся в самой Англии и располагаются преимущественно у моря или поблизости от него. Таким образом, общая численность английской пехоты составляет несколько больше 150000 человек.

Офицерский состав набирается из среды всех образованных классов нации. От кандидатов не требуется большого теоретического образования: на установленных экзаменах предъявляются требования, которые заставили бы рассмеяться прусского прапорщика. Все же в армию стараются привлечь все большее количество молодых людей из военной школы в Сандхерсте, предоставляя лицам, наиболее успешно выдержавшим экзамены, должность прапорщика без покупки. Знание языков требуется лишь в небольшом объеме, при этом кандидату предоставляется большая свобода выбора между несколькими европейскими и индийским языками; требования по математике крайне низки; но на хорошую, ясную, простую манеру изложения в английских сочинениях на практические темы обращается гораздо большее внимание, чем в немецких армиях, где почти каждая армия пишет на своем особом немецком языке, и не всегда на немецком языке, достаточно вразумительном с точки зрения здравого смысла. Тот факт, что при этом не интересуются политическими убеждениями, само собой понятен в стране, где обе главных партии имеют почти одинаковое число своих представителей среди аристократии; самая знаменитая военная фамилия Англии, Нейпиры, состояла и состоит почти исключительно из откровенных радикалов. В общем, внимание обращается не столько на знания, сколько на мужественность характера, и так как английский офицер определенно может рассчитывать на отправку в любую часть света и на скорое участие в бою, то можно себе ясно представить, что английская армия не является в такой мере, как некоторые другие армии, учреждением для призрения людей, у которых почти полностью отсутствуют все физические и моральные качества солдата. Но именно эти качества и являются главной гарантией хорошего офицерского корпуса; ибо, несмотря на все вышеприведенные прекрасные правила, нигде не существует такого кумовства и семейственности, как в английской армии. Без влиятельных связей никто не может попасть в офицерский корпус, а без денег никто не продвигается вверх, если не выпадет такое счастье, что ближайший по старшинству службы офицер будет убит в бою. Правда, и здесь бывают славные исключения; некий сын сапожника из Глазго умер в прошлом году как фельдмаршал лорд Клайд, после того как вновь завоевал утраченную Индию; но тот же бедный Колин Кэмпбелл, который еще в 1807г во время похода на Буэнос-Айрес был уже офицером, в 1854г, когда отправился в Крым, был всего лишь полковником, причем, не будь у него какого-то дальнего родственника, командовавшего полком, он никогда не стал бы офицером.

Английские офицеры образуют, особенно в самой Англии, весьма замкнутую корпорацию. У них даже есть, как и в Пруссии, свой собственный диалект, или скорее акцент, и они очень мало связаны с населением городов, где расположены их гарнизоны. Этой замкнутости способствует то, что холостые офицеры живут в казарме (то есть в отдельном флигеле во дворе казармы) и должны питаться за общим офицерским столом. В стране, где армия подсудна гражданским судам за все проступки, не имеющие строго военного характера, это совместное проживание в казарме является необходимостью. Молодые офицеры сурово наказываются за сумасбродные проступки, совершенные в городе, которые могли бы вызвать столкновение с гражданскими властями, но зато в самих казармах царит довольно большая свобода. Доступ всякого рода женщинам совершенно свободен, бывают изрядные выпивки и азартные игры, и молодые люди разыгрывают друг над другом самые грубые шутки. Если к ним попадет какой-нибудь ханжа, то тем хуже для него. Несколько лет тому назад эти practical jokes {грубые шутки}, доведенные в некоторых полках до крайностей, вызвали скандальные процессы в военных судах, и с тех пор против них издано несколько строгих приказов; на деле, однако, на подобные шутки в большинстве случаев смотрят с удовольствием, лишь бы не было публичного скандала. Для офицерского стола правительство отпускает ежегодную субсидию в 25 ф. ст. на роту; он должен быть экономным, но приличным, с тем чтобы менее обеспеченные офицеры не были вынуждены производить расходы, превышающие их средства. Несмотря на это, все же имеется достаточно поводов для траты денег, и ростовщики путем векселей и долговых расписок и здесь доводят до беды столько же молодых офицеров, как и в любом другом месте.

Такой образ жизни накладывает на поведение английского офицера свой отпечаток. По отношению к штатским — хотя вне службы он сам почти всегда носит штатское платье — он по большей части аристократически сдержан; высокомерный, заносчивый тон по отношению к гражданским лицам встречается лишь в виде исключения в таких гарнизонных городах, как Портсмут, или в стрелковых школах, где скопляется много офицеров и где они задают тон. В общем, офицер должен показать, что он «офицер и джентльмен»; в любой момент он может предстать перед военным судом, быть уволенным и даже разжалованным «за поведение, недостойное офицера и джентльмена»; и это делается без всякой пощады, как только какой-нибудь офицер своим публичным поведением вызовет скандал и если только он сам еще раньше не подаст в отставку. Затушевывание публичных скандальных историй, что, как известно, происходит в Германии, в Англии невозможно, и дух армии от этого может только выиграть.

Право офицера носить вне службы штатское платье, как это ни непривычно для нас, немцев, все же имеет свои весьма положительные стороны, а то, что это никоим образом не влияет на воинственный дух офицерства, вполне доказывается примером Англии. Впрочем, надо заметить, что в главных гарнизонах, таких как чатамский, портсмутский и т. п., где офицеры очень заняты по службе, они реже появляются в штатском.

Дуэль совершенно исчезла в английской армии. Последняя дуэль между офицерами состоялась 20 лет назад между двумя свояками — майором и лейтенантом; майор был убит, а лейтенант оправдан присяжными ввиду того, что он подвергся неслыханной провокации. Взгляды на честь, которые установились среди английского офицерства, — при горячем участии самого Веллингтона — покоятся на принципе, что тот, кто без повода оскорбляет кого-либо другого, лишает чести самого себя, а не оскорбленного и что он может восстановить свою честь лишь исправлением, насколько это в его силах, своего несправедливого поступка. Следовательно, тот, кто первым оскорбит товарища, подвергается обвинению в поведении, недостойном джентльмена, если он не исправит своей вины или же если оскорбление вообще такого рода, что оно не может быть исправлено; военный суд быстро приводит дело в порядок. Эти взгляды в некоторых кругах, особенно в прусской армии, могут показаться довольно странными, но в них безусловно больше здравого смысла, чем это имеет место у некоторых людей, фанатически превозносящих дуэль как point d'honneur {Дело чести}. Что при этом в полной мере сохраняется чувство воинской чести, доказывают сами английские офицеры, которые в этом отношении могут выдержать любое сравнение.

Повышение в чине производится в полку повсюду в соответствии со старшинством по службе, соединяемым с покупкой должностей. А именно, как только открывается вакансия, старшему офицеру следующего чина предоставляется право выбирать, покупает он эту должность или нет; если он отказывается, что бывает лишь при недостатке денежных средств, то очередь переходит ко второму по старшинству и т. д. Эта продажа должностей является безусловно одним из самых скверных порядков в английской армии, с которым никогда не примирились бы офицеры других армий. Такой порядок остается нелепым и отвратительным, даже если учесть все смягчающие доводы, приводимые англичанами в его защиту: что благодаря ему молодые офицеры быстрее продвигаются по службе, что он является традиционным институтом, который трудно упразднить, и т. д. Для английской армии остается позором, что она не смогла преодолеть этой системы, и духу офицерства безусловно в высшей степени вредит то, что способные офицеры должны прозябать в низших чинах из-за того, что они располагают только своим жалованьем, но не имеют капитала.

Цена патента прапорщика (то есть младшего лейтенанта) линейной пехоты — 450 ф. ст. (3000 талеров); если прапорщик хочет получить чин лейтенанта, он должен заплатить еще 250 ф. ст. (1700 талеров); за патент капитана — снова 1100 фунтов (7030 талеров); патент майора — опять 1400 фунтов (9030 талеров); патент подполковника — еще 1300 фунтов (8700 талеров). Этот патент стоит, следовательно, в общем итоге 4500ф. ст., или свыше 30000 талеров, которые владелец патента получает обратно от своего преемника, достигнув чина полковника. В гвардии и в кавалерии цены еще выше; в артиллерии и в инженерных войсках продажи должностей нет. В случае смерти офицера весь вложенный капитал теряется, и ближайший по старшинству службы занимает его место без покупки. Начиная с полковника, продажа должностей уже не производится; каждый подполковник, пробывший в этой должности на действительной службе три года, становится по закону полковником. Под угрозой отставки запрещено платить свыше установленной цены за офицерскую должность, однако на практике это происходит сплошь и рядом.

Так как требования при экзамене на прапорщика вообще не включают никаких военных знаний, то перед производством в лейтенанты и в капитаны бывает еще специальный экзамен, ограничивающийся знанием практики службы, уставов, военного законодательства и строевого учения. Теоретические знания по тактике не требуются.

Гвардейские офицеры имеют более высокие чины: прапорщик гвардии соответствует лейтенанту линейных войск, лейтенант — капитану, капитан — подполковнику. Это вызывает большое недовольство в линейных войсках.

Унтер-офицеры производятся в офицеры лишь в исключительных случаях. Основная повседневная работа в батальоне ложится на трех офицеров: адъютанта, квартирмейстера и казначея. Поэтому на эти должности часто берутся старые надежные унтер-офицеры, которые затем никогда не поднимаются выше чина лейтенанта, предоставляемого им бесплатно. Вообще же производство в офицеры случается весьма редко, только за особые отличия в боях. Характер английской армии, набираемой путем вербовки, что обусловливает весьма значительную примесь низменных и грубых элементов, зависящий от этого тон в войсках и необходимый при этом вид дисциплины делают неизбежным то обстоятельство, что офицеры принадлежат к более высокому классу общества, чем солдаты. Расстояние между офицером и солдатом в Англии поэтому больше, чем где бы то ни было. А потому и продвижение по служебной лестнице низших чинов здесь очень затруднено и впредь будет оставаться редким исключением, пока будут существовать, с одной стороны, продажа должностей, а с другой — система вербовки. Случаи, когда молодые образованные люди вступают в армию в качестве вольноопределяющихся, чтобы дослужиться до офицерского чина, как это часто бывает в Пруссии и Франции, в Англии не могут иметь места; характер войска таков, что все бы подумали — молодой человек берется за солдатское ремесло совсем по другим мотивам, о которых он предпочитает умалчивать. Поэтому вполне понятно, что английское офицерство состоит почти исключительно из людей, воспитанных как джентльмены, и что солдатская масса больше уважает офицеров, заведомо являющихся их «естественными повелителями», как говорят в Англии.

Соответственно этому и тон, господствующий между офицерами и солдатами, холодный и деловой. Обе категории связаны друг с другом лишь отношениями приказа и повиновения. Никогда не бывает ни фамильярности или шуток, ни вспышек гнева. Прямая похвала или порицание солдат со стороны офицеров имеют место в очень редких случаях и произносятся всегда тем же ровным, деловым тоном. Это относится, конечно, только к служебным взаимоотношениям при строевых занятиях и т. п.; при случае английские офицеры могут ругаться весьма основательно, о чем могли бы достаточно порассказать их денщики.

Одной из присущих лишь английской армии особенностей является то, что офицер может иметь два чина: более низкий в своем полку и более высокий — в армии. Этот второй чин, если он присваивается на все время и без каких-либо ограничительных условий, является «званием по патенту» [Brevet-Rang]. Таким образом, капитан может быть в армии «майором по патенту» или «подполковником по патенту»; бывали даже случаи (особенно с командирами индийских иррегулярных частей), что в своем полку они были только лейтенантами, а в армии — майорами. Такой капитан и «майор по патенту» исполняет в своем полку обязанности капитана, но по гарнизонной или лагерной службе считается штаб-офицером. Этот более высокий чин может быть также пожалован только на определенное время, или в определенной колонии, или на определенном театре военных действий. Так, за последнее десятилетие некоторые полковники на время Крымской войны или во всяком случае на время их пребывания на Ближнем Востоке были произведены в чин «бригадных генералов» или же «генерал-майоров»; то же имело место и в Индии. Эта система является средством поощрения некоторых избранных или особо полезных людей независимо от старшинства, но она, совершенно очевидно, влечет за собой много неприятностей и недоразумений. Англичане никак не могли растолковать французам в Крыму, что один и тот же человек может быть одновременно и капитаном, и майором.

При повышении в чине существует правило, что никто не может стать капитаном, не пробыв на действительной службе прапорщиком и лейтенантом по меньшей мере два года, и майором — не пробыв офицером шесть лет.

Военная подготовка офицеров, которые не являются воспитанниками Сандхерстской школы, производится во взводных и ротных школах совершенно так же, как и подготовка солдат; лишь после экзамена, проводимого батальонным командиром, они освобождаются от строевого учения и допускаются к службе как офицеры. Все младшие батальонные офицеры ежегодно перед началом весеннего обучения батальона объединяются во взвод под начальством штаб-офицера и таким образом, с ружьем в руке, должны пройти полностью курс одиночного, взводного и ротного обучения. Но это обычно делается лишь весьма поверхностно.

III

Пополнение унтер-офицерского и солдатского состава производится, как известно, путем вербовки, и притом исключительно в Великобритании и Ирландии. Только 100-й полк вербуется в Канаде. Вербовочная служба подчинена генерал-адъютанту армии и производится двумя способами. Во-первых, отдельные полки и запасные батальоны могут производить вербовку в местах расположения своих собственных гарнизонов. Во-вторых, независимо от этого имеется организованная вербовочная служба по всей стране, разделенной для этой цели на 9 вербовочных округов (в Англии — 4, в Шотландии — 2, в Ирландии — 3). Каждый округ подчинен инспектирующему штаб-офицеру (обычно «полковник по патенту») и, в случае необходимости, делится на более мелкие участки, подчиненные лейтенантам или капитанам. В общем на этой службе находятся: 8 штаб-офицеров, 9 адъютантов, 9 казначеев, 9 врачей, 11 младших офицеров-вербовщиков (на половинном окладе), 8 фельдфебелей, 48 сержантов и соответствующее число солдат. Кроме того, гвардия в виде исключения сама производит набор для своего пополнения. Каждый рекрут имеет право выбрать себе часть, в которой он хочет служить. В качестве благого пожелания говорится, что каждая часть по возможности должна пополняться в том графстве, имя которого она носит. Иностранцы могут приниматься лишь с особого разрешения, почему они часто пропускаются под маркой «шотландцев».

В военное время милиция призвана служить, главным образом, школой подготовки для линейных войск; за определенное, устанавливаемое каждый раз число людей, переходящих из милиции в линейные части, офицер соответствующего полка милиции получает патент на чин в линейных войсках. Во время восстания в Индии в 1857г, пошли даже на то, что каждому штаб-офицеру, даже отставному, завербовавшему 1000 рекрутов, давался патент подполковника.

Каждый рекрут или служащий сверх срока получает бесплатно полное обмундирование и задаток, размер которого меняется в зависимости от потребности в рекрутах, но никогда не бывает ниже 1 фунта и очень редко выше 10 ф. ст. (67 талеров). Для различных родов войск этот задаток часто также бывает различным; в инженерных войсках платят больше всего, так как здесь применимы только самые отборные кадры. Задаток выплачивается иногда во время приведения к присяге, но в большинстве случаев лишь по прибытии в полк и по принятии рекрута его начальником. Приведение к присяге состоит в том, что рекрут — не раньше, чем через сутки после того как он был завербован — доставляется к полицейскому судье и заявляет здесь под присягой, что он вступает в армию добровольно и что для его поступления на военную службу нет никаких препятствий со стороны закона.

Для кавалерии, ездовых артиллерии, инженерных войск, обоза и для пехотных частей, находящихся в Индии, Китае, Австралии и на острове Св. Елены, рекруты принимаются в возрасте от 18 до 25 лет, в остальные артиллерийские и пехотные части — от 17 до 25 лет. Рост установлен следующий:

Кавалерия:

Гвардейские кирасиры от 5 ф. 10 дм. до 6 ф.

Тяжелые драгунские полки » 5 » 8 » » 5 » 11 дм.

Средние драгуны и уланы » 5 » 7 » » 5 » 9 »

Гусары » 5 » 6 » » 5 » 8 »

Артиллерия:

Канониры — минимум 5 ф. 7 дм.; если моложе 18 лет, то 5 ф. 6 дм.

Ездовые от 5 ф. 4 дм. до 5 ф. 6 дм.

Наводчики — минимум 5 ф. 6 дм.

Пехота — минимум:

Гвардия 5 ф. 8,5 дм.

Линейные части 5 » 6 »

Однако этот минимум весьма изменчив; каждая серьезная угроза войны заставляет правительство тотчас же понижать его; для правительства, понизившего несколько недель тому назад минимум роста для пехоты до 5 футов 5 дюймов, оказалось достаточным даже то обстоятельство, что из-за сокращения срока службы с 12 до 10 лет в недалеком будущем освободится большое количество солдат. В общем и здесь, как и в других местах, норма все более понижается, хотя, разумеется, при системе вербовки все же можно получить в среднем более рослых солдат, чем при всеобщей воинской повинности или при рекрутском наборе. Что это имеет место также и в Англии, видно из вышеприведенных цифр, которые легко свести к рейнской мере, если из установленной нормы — от 5 футов до 5 футов 6 дюймов — вычесть 2,25 дюйма, а из нормы от 5 футов 7 дюймов до 6 футов — 2,5 дюйма, что является достаточно точным.

Кроме роста, определен также минимальный объем груди: при росте от 5 футов 6 дюймов до 5 футов 8 дюймов — 33 дюйма; от 5 футов 8 дюймов до 5 футов 10 дюймов — 34 дюйма; свыше 5 футов 10 дюймов — 35 дюймов. Ездовые, обозные и стрелки обязательно должны иметь объем груди не менее 34 дюймов. Впрочем, ездовые принимаются и в тех случаях, если они не удовлетворяют этим условиям полностью, но зато имеют опыт ухода за лошадьми.

В барабанщики и горнисты вербуются мальчики не моложе 14 лет с согласия родителей. Они не получают никакого задатка.

Срок службы составляет 10 лет для пехоты, 12 лет для кавалерии, артиллерии, инженерных войск и обоза, по истечении которых отслуживший, если он признается еще годным, может остаться на сверхсрочной службе еще на 11 лет в пехоте и на 9 лет в других родах оружия. По истечении этого второго срока он может служить дальше с предупреждением об окончании службы за 3 месяца. Если в момент окончания срока службы данная часть находится за границей, то командующий гарнизоном офицер имеет право продлить этот срок до двух лет.

Каждый солдат при хорошем поведении получает, как правило, разрешение откупиться. Сумма выкупа зависит от уже прослуженного и еще остающегося срока службы, от поведения и т. д. и составляет, максимально, в кавалерии — 30 фунтов, в пехоте — 20 фунтов, для цветных солдат в колониальных частях — 12 фунтов.

После 21 года службы каждый солдат имеет право на пенсию. Размер пенсии зависит от длительности службы, поведения и от телесных повреждений, полученных на службе; он составляет для солдат и унтер-офицеров не менее 8 пенсов (6 зильбергрошей 8 пфеннигов) и не более 3 шиллингов 6 пенсов (1 талер 5 зильбергрошей) в день. В зависимости от обстоятельств, пенсия назначается и при более коротком сроке службы.

Сержанты-вербовщики с сопровождающими их солдатами останавливаются большей частью в худших кварталах больших городов и ведут наблюдение главным образом за трактирами. Они часто устраивают также шествия по улицам, с лентами на фуражках, в сопровождении нескольких барабанщиков и флейтистов, собирают таким образом толпу народа и стараются поймать среди нее свою добычу. Если искомая дичь находится, то ее стараются немедленно заманить в трактир, где прилагается все искусство, чтобы побудить ее принять символический шиллинг, который скрепляет контракт. Если новый кандидат на славу уже взял этот шиллинг, то он может снова стать свободным, лишь уплатив перед полицейским судьей 1 ф. ст. в качестве «вознаграждения за обиду» (smart-money). Закон, правда, предписывает, что будущий герой должен по истечении по меньшей мере суток после того как был завербован заявить судье, что он вступает в армию добровольно и остается при своем решении. Закон при этом совершенно правильно считает, что завербованный обычно бывает нетрезв, когда он берет шиллинг, и дает ему возможность сначала протрезвиться. Но плохим вербовщиком был бы тот сержант, который так легко упустил бы свою добычу. Он и его люли не выпускают рекрута из поля зрения, и прежде чем он попадет к судье, водка и пиво уже снова окажут достаточное действие. Интереснее всего то, что значительная часть кутежа оплачивается обычно самим же рекрутом, которого сержант широко авансирует в счет его задатка. При таких обстоятельствах является правильным, хотя и наивным, прямое предписание, чтобы для вербовочной службы применялись лишь холостые солдаты и барабанщики и только в крайнем случае женатые сержанты, но во всяком случае исключительно здоровые, крепкие люди. Кто не может хорошо пить, не подходит для этой службы.

Кажется, что попадаешь форменным образом в восемнадцатый век, когда наблюдаешь эту вербовку. Несмотря на формальные преграды, которыми закон ограничивает эту практику, установлено, что огромное большинство «английской армии, целиком состоящей из добровольцев», попадает в это учреждение весьма недобровольно; к своему ли собственному благу в конечном счете — это, в общем, вопрос другой.

Какие слои населения попадают таким образом в армию, — достаточно ясно. В большой мере войско это, как и наши прежние наемные войска, остается refugium peccatorum {убежищем для грешников}, в котором собирается большая и наиболее дееспособная часть всех авантюристических элементов народа, чтобы быть здесь укрощенной тяжелой муштрой и очень строгой дисциплиной. Поэтому английская армия в моральном и интеллектуальном отношении стоит гораздо ниже всех тех армий, которые комплектуются по системе рекрутского набора (даже с заместительством) или целиком на основе всеобщей воинской повинности без заместительства. Только французский иностранный легион и те французские части, которые формируются главным образом из заместителей, как, например, зуавы, могут быть поставлены, примерно, на один уровень с ней, хотя нельзя отрицать, что вся французская армия, благодаря растущим привилегиям для солдат-профессионалов, все более и более приближается по своему характеру к английской. Но даже французский remplaçant {заместитель} по общественному, внешнему образованию стоит гораздо выше грубого, распущенного парня из подонков больших городов, который задает тон в английской казарме. Во французскую армию все еще может вступить образованный молодой человек в качестве вольноопределяющегося, чтобы дослужиться до производства в офицерский чин, причем срок испытания в качестве рядового солдата отнюдь не покажется ему совершенно невыносимым; в Англии надо быть сумасшедшим, чтобы сделать подобный шаг. Насколько англичанин гордится своей армией в целом, настолько же он презирает отдельного рядового солдата; даже в низших слоях населения все еще считается до некоторой степени предосудительным быть завербованным или же иметь родственником солдата. Впрочем, за последние десять лет состав завербованных, безусловно, значительно улучшился. О прошлом рекрутов стремятся получить по возможности наиболее полные сведения, чтобы не допустить в армию вконец испорченных субъектов. Большие вербовки, вызванные Крымской войной и восстанием в Индии, вскоре исчерпали нравственно опустившиеся слои населения, из которых армия пополнялась, как правило, в течение длительного мирного периода. Пришлось не только понизить минимум роста (однажды даже до 5 футов 3 дюймов для пехоты), но и сделать более привлекательной жизнь солдата, улучшить обстановку в казарме для того, чтобы можно было завербовать более надежных людей из среды рабочего класса. К этому присоединился недостаток пригодных лиц для многих новых унтер-офицерских должностей (во время Крымской войны численность батальонов была почти удвоена). Кроме того, стало ясно, что ведение войны, как вел ее Веллингтон в Испании, с обязательным разграблением всех взятых крепостей, в настоящее время не подходит более для Европы. Солдатами заинтересовалась пресса, и вскоре среди высшего офицерства стало модным распространять филантропию на войска. Старались сделать жизнь солдат приятнее, изыскать средства для их развлечения и самодеятельности в часы досуга в казарме или в лагере, с тем чтобы держать солдат подальше от трактира. Так возникли, особенно за последние семь лет, главным образом на средства от частной подписки, библиотеки, читальни, помещения для всевозможных игр, солдатские клубы и т. д. В лагерях, создаваемых по французскому образцу, солдатам по возможности отводился участок с садом, делались попытки организации театральных представлений, лекций и время от времени устраивались выставки различных мелких художественных вещиц, изготовленных самими солдатами. Все это еще находится в начальной стадии, но получает все большее распространение. И это безусловно необходимо. Рекруты, взятые в армию во время кампаний в Крыму ив Индии, находились безусловно на гораздо более высоком уровне, чем в прежнее время, так как обе войны были весьма популярны в массах. Они значительно улучшили тон в армии. Соприкосновение с французскими солдатами в Крыму также сделало свое дело. Теперь дело идет о сохранении этого духа, с тем чтобы и в течение длительного мирного периода получать таких же хороших рекрутов и не оказаться снова в зависимости исключительно от бродяжнических элементов населения, которые в мирное время всегда первыми предлагают свои услуги.

Несмотря на это, такие элементы все еще составляют большую часть армии, и к ним приспособлен весь внутренний распорядок. Английская казарма с флигелями и двором со всех сторон окружена высокими стенами, в которых, как правило, имеются только одни ворота. Отдельное здание занимают офицерские квартиры, в одном или нескольких других помещаются солдаты. Та часть здания, где окна солдатских помещений выходят на улицу, при новых постройках обычно отделяется глубоким рвом и прочной железной изгородью по его наружному краю. В казармах больших городов, в частности, в казармах милиции, где размещены цейхгаузы (милиция собирается лишь на четыре недели в год), бывает, что весь уличный фасад здания снабжен ружейными бойницами вместо окон, а углы — башенками, устроенными для фланкирования ружейным огнем, — доказательство того, что восстания рабочих считаются не столь уж невозможными. В этой большой казарме-тюрьме солдат проводит всю свою жизнь, за исключением часов досуга. Доступ штатских лиц строго контролируется, и все здание, насколько возможно, ограждено от посторонних взоров, так что солдат, по возможности, находится под контролем и обособлен от штатских. Простосердечные отношения между гражданским населением и солдатами, столь обычные для Германии, легкость доступа в казармы для каждого здесь совершенно отсутствуют, а для того чтобы не устанавливалось никаких продолжительных связей, гарнизоны, как правило, ежегодно меняются.

Наиболее распространенные дисциплинарные проступки легко угадать по характеру армии. Это — пьянство, самовольные отлучки после вечерней зори, воровство у товарищей, драки, неповиновение и оскорбление действием начальников. За более легкие проступки наказывает без судебного разбирательства батальонный командир. Он имеет исключительное право наказания, но может передать ротному командиру право налагать арест в казарме сроком до 3 дней. Он сам имеет право налагать следующие взыскания: 1) тюремное заключение сроком до 7 дней, одиночное или общее, со штрафной работой или без нее. Солдаты, приговоренные к этому, имеют право через батальонного командира апеллировать к военному суду; 2) помещение в карцер (black-hole) сроком до 48 часов; 3) арест в казарме сроком до 1 месяца, причем арестованный несет всю службу и сверх того должен выполнять еще специальные задания, возлагаемые на него командиром. Кроме того, каждый арест в казарме влечет за собой штрафное строевое учение в полном снаряжении сроком до 14 дней. Такое штрафное учение не должно длиться более 1 часа без перерыва, но может повторяться до четырех раз в день. В случаях 2) и 3) командир может разрешить апелляцию к военному суду. Одиночное заключение или заключение в карцер должно, по возможности, применяться в случаях пьянства, драк и оскорблений начальства и в серьезных случаях может сочетаться с казарменным арестом таким образом, чтобы вся продолжительность ареста не превышала одного месяца.

Как видим, у английского командира батальона имеется в руках достаточно средств для поддержания порядка среди своих буйных парней. Если этих средств недостаточно, вступает в действие военный суд, где в последней инстанции бунтующему открывается перспектива «кошки-девятихвостки». Это одно из самых варварских орудий наказания, какие только существуют: плетка с коротким кнутовищем и девятью длинными, жесткими и узловатыми веревками. Наказуемый обнажается до пояса, привязывается к треугольной раме и получает удары чрезвычайной силы. Уже первый удар рассекает кожу до крови. После нескольких ударов плетка и бьющий сменяются, чтобы преступник не получал никакого облегчения. Врач при этом, конечно, всегда присутствует. Пятьдесят подобных ударов, как правило, влекут за собой длительное лечение в лазарете. И все же часто встречаются люди, которые переносят эти пятьдесят ударов без единого стона, так как показывать боль считается большим позором, чем получать побои.

Двенадцать лет тому назад плетка применялась очень часто и допускалось до 150 ударов. Если я не ошибаюсь, даже командир полка мог в то время назначать без судебного разбирательства некоторое число ударов. Затем число ударов было ограничено до 50 и право назначать их предоставлено исключительно военным судам. Наконец, после Крымской войны было введено, главным образом по настоянию принца Альберта, разделение солдат на два разряда по прусскому образцу и установлено, что только те солдаты, которые уже были переведены за прежние проступки во второй разряд и не перешли в результате безупречного поведения в течение одного года в первый разряд, могут за новые проступки подвергаться телесному наказанию. Это различие исчезает, однако, на поле боя; здесь каждый рядовой солдат вновь находится под властью плетки. В 1862г в армии было 126 случаев телесных наказаний, при которых 114 человек получили максимально допускаемое число — 50 ударов.

В общем видно, что как потребность, так и желание применять плетку сильно уменьшилось, и так как те же самые причины еще продолжают действовать в армии, то можно предполагать, что так будет и впредь и что «кошка» все больше и больше будет рассматриваться как чрезвычайное, исключительное средство устрашения, которое держится про запас для тяжелых случаев в боевой обстановке. Стало очевидным, что обращение к чувству чести солдата помогает больше, чем обесчещивающие наказания, и вся английская армия единодушно придерживается того мнения, что солдат после порки уже ничего не стоит. Тем не менее, в Англии в ближайшее время не произойдет полной отмены «кошки». Мы все знаем, как сильны были предрассудки в отношении телесных наказаний и как они сильны отчасти еще и теперь, даже в армиях, состоящих из гораздо лучших социальных элементов, чем английская; при армии же, набираемой путем вербовки, подобное крайнее средство устрашения до известной степени еще может быть оправдано. Англичане, однако, совершенно правы в том, что если уж должно существовать телесное наказание, то его следует применять лишь в крайних случаях, но зато очень серьезно. Вечное битье палкой в более легкой форме, как это встречается в некоторых, к сожалению, также в немецких армиях и которое может способствовать лишь ослаблению страха перед наказанием... {конец рукописи отсутствует}

Написано Ф. Энгельсом в начале 1864г

Печатается по рукописи

Перевод с немецкого