К

К. Маркс. ТОРГОВО-ПРОМЫШЛЕННЫЙ КРИЗИС В АНГЛИИ

Торгово-промышленный кризис в Англии, первые предвестники которого уже давно отмечались на страницах нашей газеты, стал теперь фактом; о нем открыто говорят самые авторитетные источники в данной области — ежегодные обзоры британских торговых палат и крупнейших торговых фирм королевства; о нем свидетельствуют также многочисленные банкротства, переход фабрик на неполную рабочую неделю и таблицы, показывающие сокращение экспорта. Согласно последнему официальному «Отчету о торговле и судоходстве», заявленная стоимость перечисленных предметов экспорта за месяц, истекший 5 декабря, составляла:

1852г (в ф. ст.)	1853г (в ф. ст.)	1854г (в ф. ст.)
6033030	7628760	5771772

Сокращение в 1854г против 1852г составляло 261258 ф. ст., против 1853г — 1856988 фунтов стерлингов.

Нет ничего удивительного в том, что официальные теоретики английского фритредерства изо всех сил пытаются доказать, будто нынешний кризис является не порождением нормального функционирования существующего в Англии строя и не имеет ничего общего с теми кризисами, которые приблизительно с конца XVIII века наблюдались через определенные промежутки времени, а, напротив, порожден случайными и исключительными обстоятельствами. Согласно догмам фритредерской школы, о торгово-промышленных кризисах не может быть и речи, коль скоро хлебные законы отменены и английские законодательные органы признали принципы свободной торговли. Однако теперь фритредерам приходится иметь дело не только с высокими ценами на хлеб при наличии богатого урожая, но и с торгово-промышленным кризисом. И это в такой момент, когда к имеющимся уже мировым рынкам прибавились Калифорния и Австралия, изливающие свои золотые потоки; когда электрический телеграф превратил всю Европу в единую фондовую биржу, а железные дороги и пароходы во сто крат расширили средства сообщения и обмена. Если фритредерская панацея должна была подвергнуться испытанию, то вряд ли можно было найти для этого более благоприятные условия, чем те, которыми отмечен в истории промышленности и торговли период с 1849 по 1854 год.

Фритредеры не сдержали своих обещаний и, естественно, теперь пытаются сделать войну козлом отпущения, совершенно так же, как в 1848г они сделали козлом отпущения революцию. Тем не менее они не могут отрицать, что, во-первых, восточный конфликт до известной степени оттянул наступление кризиса, обуздав дух безудержного предпринимательства, а часть свободных капиталов устремилась в займы, заключенные за последнее время большинством европейских держав; что, во-вторых, некоторые отрасли промышленности, например железоделательная, кожевенная и шерстяная, получили известную поддержку благодаря вызванному войной необычному спросу на их продукцию; и, наконец, что такие отрасли промышленности, как судостроение, производство красок и другие, в которых преувеличенное представление о последствиях объявления войны породило очень сильную спекуляцию по обе стороны Атлантического океана, отчасти послужили отдушиной для уже проявившейся общей тенденции к чрезмерному развитию торгово-промышленной деятельности. Однако основной довод фритредеров заключается в том, что война вызвала повышение цен на все виды зерна и что именно эти высокие цены и породили кризис.

Между тем следует вспомнить, что цены на хлеб в 1853г были в среднем выше, чем в 1854 году. И если эти высокие цены не могут объяснить небывалое процветание 1853г, то столь же мало они объясняют и кризис 1854 года. 1836 год был отмечен торгово-промышленным кризисом, хотя хлебные цены в этом году были низкие; 1824г, так же, как и 1853г, были годами исключительного процветания, хотя цены на все виды продовольствия были высокие. Дело в том, что хотя высокие хлебные цены, приводя к сокращению внутреннего рынка, и могут нанести ущерб процветанию промышленности и торговли, конъюнктура на внутреннем рынке в такой стране, как Великобритания, никогда не может быть решающим фактором, если все внешние рынки не завалены уже товарами до отказа. Следовательно, в такой стране высокие цены на хлеб могут углубить и затянуть кризис, но вызвать его они не могут. Впрочем, не надо забывать, что, согласно правоверной доктрине манчестерской школы, высокие хлебные цены, когда они вызваны естественным ходом вещей, а не мерами протекционизма, запретительными законами и скользящей шкалой, совершенно утрачивают свою губительную силу и могут даже оказывать благотворное влияние, принося выгоду фермерам. Так как невозможно отрицать, что недороды 1852 и 1853 гг. были естественным явлением, фритредеры и обращаются к 1854г и утверждают, что Восточная война, оказывая такое же действие, как покровительственные пошлины, вызвала высокие цены несмотря на богатый урожай. Оставим поэтому в стороне вопрос об общем влиянии хлебных цен на промышленность и рассмотрим вопрос о влиянии нынешней войны на эти цены.

Импорт пшеницы и муки из России составляет приблизительно 14% всего импорта хлеба Соединенного королевства; поскольку весь импорт хлеба удовлетворяет лишь около 20% национального потребления, то Россия доставляет Англии лишь немногим больше 2,5% этого потребления. По последним официальным отчетам, касающимся лишь первых девяти месяцев 1853г, весь импорт пшеницы в Великобританию составил 3770921 квартер, из которых 773507 квартеров было импортировано из России и 209000 из Валахии и Молдавии. Весь импорт муки составил 3800764 центнера {английский центнер равняется 112 фунтам, или 50,8 кг}, из которых 64 центнера было доставлено из России и ни одного из Дунайских княжеств. Так обстояло дело до того, как началась война.

За те же месяцы 1854г импорт пшеницы непосредственно из русских портов составил 505000 квартеров против 773507 в 1853г, а из Дунайских княжеств — 118000 квартеров против 209000, то есть уменьшился на 359507 квартеров. Если принять во внимание, что урожай 1854г был богатый, а урожай 1853г очень плохой, никто не станет утверждать, что такое уменьшение могло сколько-нибудь заметно повлиять на цены. Напротив, из официальных недельных отчетов о продаже пшеницы отечественного производства на английском рынке, — а эти отчеты охватывают лишь небольшую часть всех сделок в стране, — видно, что за октябрь и ноябрь 1854г было продано 1109148 квартеров против 758061 квартера за те же месяцы 1853г, что с избытком возмещает то сокращение импорта, которое якобы вызвала война с Россией. Можно также отметить, что если бы по милости английского кабинета большие запасы турецкой пшеницы не гнили в амбарах Дунайских княжеств, вследствие того что по глупости или в результате предательства союзники блокировали Сулинский рукав в устье Дуная и лишили Англию снабжения, то война с Россией не вызвала бы сокращения, импорта пшеницы даже в тех незначительных размерах, в каких это имеет место. Поскольку из всего количества муки, поступающего в лондонский порт, почти две трети ввозится из Соединенных Штатов, то следует признать, что недостаточный привоз из Америки в последнем квартале 1854г был куда более ощутимым для торговли продовольственными товарами, чем война с Россией.

Если нас спросят, почему в Великобритании несмотря на богатый урожай держатся высокие цены на хлеб, мы напомним, что, как не раз отмечалось в течение 1853г на страницах газеты «Tribune», фритредерские заблуждения привели к серьезнейшим перебоям и ошибкам в британской торговле зерном, к снижению цен в летние месяцы ниже их нормального уровня, тогда как только их повышение могло обеспечить создание необходимых запасов и достаточное количество заказов на будущую поставку зерна. Благодаря этому получилось, что импорт за июль, август, сентябрь и октябрь месяцы 1854г составил лишь 750000 квартеров против 2132000 квартеров за те же месяцы 1853 года. К тому же в результате отмены хлебных законов в Англии были обращены в пастбища столь большие пространства пахотной земли, что даже обильный урожай может при таком порядке вещей оказаться сравнительно недостаточным.

«Итак», — гласит обзор Гулльской торговой палаты, — «Соединенное королевство начинает 1855г с очень небольшими запасами привозной пшеницы, при ценах почти столь же высоких, как в начале 1854г, и до весны оно почти целиком будет зависеть от поставок своих фермеров».

Причина английского торгово-промышленного кризиса 1854г, который едва ли достигнет своих полных размеров ранее весны текущего года, кроется в следующих немногих цифрах: стоимость экспорта британского сырья и готовых изделий, составлявшая в 1846г 57786000 ф. ст., достигла в 1853г огромной суммы в 98000000 фунтов стерлингов. Из этих 98000000 ф. ст. Австралия, которая в 1842г приобрела товаров на сумму меньше миллиона, а в 1850г приблизительно на три миллиона, в 1853г поглотила товаров почти на 15 миллионов; Соединенные Штаты, которые в 1842г потребили английских товаров на сумму лишь в 3582000 ф. ст., а в 1850г — несколько менее чем 15000000 ф. ст., в 1853г закупили их на огромную сумму в 24000000 фунтов стерлингов. Не приходится и говорить о неизбежности обратного воздействия на английскую торговлю американского кризиса и переполнения до предела возможного австралийского рынка. В 1837г американский кризис наступил вслед за английским кризисом 1836г, теперь же английский кризис следует за американским; но в том и другом случае кризис является неизбежным порождением той же причины — функционирования существующего промышленного строя Англии, который неизбежно ведет к перепроизводству в самой Великобритании и к чрезмерной спекуляции во всех других странах. Австралийский и североамериканский рынки отнюдь ли являются исключением; будучи в равной мере зависимы от Англии, они являются лишь наиболее ярким показателем общего состояния рынков всего мира.

«Мы стоим перед фактом переполнения внешних рынков и — за некоторыми исключениями — малых доходов», — говорится в одном манчестерским отчете о хлопчатобумажной промышленности. «Большинство внешних рынков», — говорится в другом отчете, касающемся шелковой промышлености, — «обычно поглощавших избыточную продукцию нашей промышленности, испытывают тяжелые последствия затоваривания». «Производство было неимоверно расширено», — гласит отчет обрадфордской камвольной промышленности, — «и в течение некоторого времени товары находили спрос на иностранных рынках. Было заключено много рискованных сделок, вызвавших безрассудную отправку товаров за границу, что, разумеется, в большинстве случаев дало крайне неудовлетворительные результаты».

Таких цитат из обзоров крупных торговых фирм, полученных нами с пароходом «Пасифик», мы могли бы привести множество.

Революция в Испании и последовавшее усиление контрабанды в этом районе создали исключительно выгодный рынок для британских сельскохозяйственных товаров. В связи с опасениями, вызванными Восточной войной, ближневосточный рынок довольно длительное время был единственным непереполненным рынком, но, как нам стало известно, Ланкашир месяца три назад взялся наверстать упущенное в этой области; и в настоящее время мы располагаем сведениями, что Константинополь тоже ломится от огромного количества хлопчатобумажных, шерстяных, скобяных, ножевых и прочих английских товаров. Единственной страной, в которой, вероятно, политические события действительно заметно повлияли на развитие торгового кризиса, является Китай.

«Надежды, возлагавшиеся на постепенный рост нашей экспортной торговли с Китаем», — пишет одна манчестерская фирма, — «почти окончательно рухнули, и развертывающееся в настоящее время в этой стране восстание, которое вначале казалось благоприятным для внешних связей, теперь представляется начатым для разорения страны и полного расстройства торговли. Экспортная торговля с Китаем, на рост которой возлагались большие надежды, почти совершенно прекратилась».

Наши читатели, вероятно, помнят, что когда китайская революция впервые начала принимать серьезные размеры, мы предсказали те разрушительные последствия, на которые жалуются теперь английские экспортирующие фирмы.

Отрицая всякую связь между войной и торгово-промышленным кризисом, симптомы которого появились, когда о войне никто еще и не думал, мы, конечно, понимаем, что война может весьма усугубить тяжелое испытание, через которое Великобритании предстоит пройти. Затяжка войны означает увеличение налогов, а увеличение налогов отнюдь не является средством против сокращения доходов.

Написано К. Марксом 11 января 1855г

Печатается по тексту газеты

Напечатано в газете «New-York Daily Tribune» №4294, 26 января 1855г в качестве передовой

Перевод с английского