К. МАРКС. СМЕРТНАЯ КАЗНЬ. — ПАМФЛЕТ г-на КОБДЕНА. - МЕРОПРИЯТИЯ АНГЛИЙСКОГО БАНКА

 

Лондон, пятница, 28 января 1853г.

В «Times» от 25 января в статье, озаглавленной «Мания вешаться», развиваются следующие мысли:

 

«Уже нередко замечалось, что в нашей стране за каждой публичной казнью, как правило, тотчас же следует ряд случаев смерти через повешение, либо в результате самоубийства, либо в результате несчастного случая; это является следствием того сильного действия, которое казнь известного преступника оказывает на болезненно-впечатлительные и не зрелые умы».

 

В качестве иллюстрации к этому утверждению «Times» приводит несколько случаев; один из них произошел с неким сумасшедшим в Шеффилде, который, после разговора с другими сумасшедшими о казни Барбура, покончил жизнь самоубийством, повесившись. Другой случай произошел с четырнадцатилетним мальчиком, который тоже повесился.

Ни одному разумному человеку не придет, наверное, в голову, подтверждением какой доктрины должны были служить перечисленные факты. Речь идет не более и не менее, как о прямом апофеозе палача, поскольку смертная казнь превозносится как ultima ratio {последний довод, крайнее средство} общества. И все это помещено в ведущей статье «ведущей газеты».

«Morning Advertiser» сопровождает свои весьма резкие, но справедливые критические замечания по поводу пристрастия «Times» к виселице и кровавой логики этой газеты следующей любопытной хроникой за сорок три дня 1849 года:

Казни:

Убийства и самоубийства:

Миллан 20 марта

Пулли 26 марта

Смит 27 марта

Хау 31 марта

Ландич 9 апреля

Сара Томас 13 апреля

Дж. Гриффитс 18 апреля

Дж. Раш 21 апреля

Хана Сандлс 22 марта

М. Дж. Ньютон 22 марта

Дж. Дж. Глисон – 4 убийства в Ливерпуле 27 марта

Убийство и самоубийство в Лестере 2 апреля

Отравление в Бате 7 апреля

У. Бейли 8 апреля

Дж. Уорд убивает свою мать 13 апреля

Ярдли 14 апреля

Докси, отцеубийство 14 апреля

Дж. Бейли убивает двух своих детей и самого себя 17 апреля

Чарлз Овертон 18 апреля

Даниел Холмсден 2 мая

Эта таблица показывает — и это вынужден признать «Times», — что не только самоубийства, но и самые зверские убийства совершаются тотчас же вслед за казнью преступников. Вызывает удивление, что в упомянутой статье даже не приводится ни одного аргумента, ни одной посылки в пользу развиваемой в ней варварской теории. И действительно, весьма трудно, а, может быть, вообще невозможно, найти принцип, посредством которого можно было бы обосновать справедливость или целесообразность смертной казни в обществе, кичащемся своей цивилизацией. Наказание, как правило, оправдывалось как средство либо исправления, либо устрашения. Но какое право вы имеете наказывать меня для того, чтобы исправлять или устрашать других? И вдобавок еще история и такая наука как статистика с исчерпывающей очевидностью доказывают, что со времени Каина мир никогда не удавалось ни исправить, ни устрашить наказанием. Как раз наоборот! G точки зрения абстрактного права существует лишь одна теория наказания, которая в абстрактной форме признает достоинство человека: это — теория Канта, особенно в той более строгой формулировке, которую придал ей Гегель. Гегель говорит:

 

«Наказание есть право преступника. Оно — акт его собственной воли. Преступник объявляет нарушение права своим правом. Его преступление есть отрицание права. Наказание есть отрицание этого отрицания, следовательно есть утверждение права, которого домогается сам преступ­ник и которое он сам себе насильно навязывает».

 

В этих положениях кое-что, без сомнения, кажется правдоподобным, поскольку Гегель, вместо того чтобы усматривать в преступнике только простой объект, раба юстиции, поднимает его до ранга свободного, самоопределяющегося существа. Но, вникнув несколько глубже в суть дела, мы обнаруживаем, что здесь, как и во многих других случаях, немецкий идеализм лишь санкционирует в мистической форме законы суще­ствующего общества. Разве это не заблуждение, когда опре­деленного индивида, с действительными мотивами его поступков, с влияющими на него многообразными социальными условиями подменяют абстракцией «свободной воли», когда человека как такового подменяют лишь одним из многих его свойств? Такая теория, рассматривающая наказание как результат собственной воли преступника, является лишь спекулятивным выражением древнего «jus talionis» {«права тождественного возмездия»} — око за око, зуб за зуб, кровь за кровь. Скажем прямо, без всяких длинных повторений: наказание есть не что иное, как средство самозащиты общества против нарушений условий его существования, каковы бы ни были эти условия. Но хорошо же то общество, которое не знает лучшего средства самозащиты, чем палач, и которое через «ведущую газету мира» провозглашает свою собственную жестокость вечным законом.

Г-н А. Кетле в своем превосходном научном труде «Человек и его способности» говорит:

 

«Существует бюджет, по которому мы платим с ужасающей регулярностью: это — расходы на тюрьмы, казематы, эшафоты... Мы даже можем предсказать, сколько лиц обагрят свои руки кровью своих ближних, сколько — прибегнут к подлогу, сколько — пустят в ход яд, почти таким же способом, как мы предсказываем число ежегодных рождений и смертей».

 

В своем прогнозе вероятных преступлений, опубликованном в 1829г., г-н Кетле действительно с поразительной точностью предсказал не только общее число, но и все разнообразные виды преступлений, которые были затем совершены во Франции в 1830 году. Приводимая Кетле нижеследующая таблица за 1822—1824гг. показывает, что среднее число преступлений, совершаемых среди той или иной национальной части общества, зависит не столько от особых политических учреждений данной страны, сколько от основных условий, свойственных современному буржуазному обществу в целом. И в ста осужденных преступников в Америке и Франции было;

В возрасте

Филадельфия

Франция

До 21 года

19

19

От 21 до 30 лет

44

35

От 30 до 40 лет

23

23

Свыше 40 лет

14

23

Итого:

100

100

Итак, если преступления, взятые в большом масштабе, обнаруживают, по своему числу и по своей классификации, такую же закономерность, как явления природы, если, по вы­ражению Кетле, «трудно решить, в которой из двух областей» (физического мира или социальной жизни) «побудительные причины с наибольшей закономерностью приводят к определенным результатам», то не следует ли серьезно подумать об изменении системы, которая порождает эти преступления, вместо того чтобы прославлять палача, который казнит известное число преступников лишь для того, чтобы дать место новым?

Одним из злободневных событий является выход в свет памфлета г-на Ричарда Кобдена под заголовком: «1793 и 1853гг., три письма» (140 страниц). Первая часть этого памфлета, в которой рассматривается период революции 1793г. и предшествующее время, заслуживает похвалы за то, что автор открыто и с большой силой обрушивается на старые английские предрассудки относительно этой эпохи. Г-н Кобден доказывает, что в революционной войне Англия была агрессивной стороной. Однако в этом вопросе он не может претендовать на оригинальность, ибо по существу он лишь повторяет, и притом в гораздо менее блестящей форме, выводы, уже сделанные величайшим из памфлетистов, каким когда-либо обладала Англия, — покойным Уильямом Коббетом. Другая часть памфлета, несмотря на то, что она написана с экономической точки зрения, имеет несколько романтическую окраску. Г-н Кобден всячески старается доказать, что предположение, будто Луи-Наполеон замышляет вторжение в Англию, совершенно абсурдно, что слухи о беззащитности Англии лишены реального основания и распространяются лишь лицами, заинтересованными в увеличении государственных расходов. Чем же он доказывает, что Луи-Наполеон не питает никаких враждебных намерений по отношению к Англии? Утверждением, что Наполеон не имеет никакого разумного основания ссориться с Англией. А чем доказывается невозможность неприятельского вторжения в страну? Тем, говорит г-н Кобден, что в течение 800 лет Англия не подвергалась вторжению. Наконец, какие доводы приводит он в доказательство того, что крики о неудовлетворительном состоянии обороны являются просто своекорыстным обманом? Заявление высших военных властей о том, что они чувствуют себя в полной безопасности!

Луи-Наполеон никогда еще не имел даже в Законодательном собрании столь легковерного почитателя своих честных и мирных намерений, какого он теперь совершенно неожиданно нашел в лице г-на Ричарда Кобдена. «Morning Herald», обычный защитник Наполеона, напечатал (во вчерашнем номере) письмо, адресованное г-ну Кобдену и, как утверждают, инспирированное непосредственно самим Бонапартом; в нем августейший герой Сатори заверяет нас, что он появится в Англии лишь в том случае, если королева {Виктория}, подвергшись угрозе со стороны восставшей демократии, будет нуждаться в 200000 его decembrailiards, или горлодеров {намёк на членов бонапартистского Общества 10 декабря}. Но ведь этой демократией, согласно мнению «Herald», является не кто иной, как Кобден и компания!

Мы должны сознаться, что, внимательно прочитав упомянутый памфлет, сами начинаем испытывать опасение, не предвидится ли что-либо вроде нашествия на Великобританию. Г-н Кобден не принадлежит к числу счастливых пророков. После отмены хлебных законов он предпринял путешествие по континенту, посетив даже Россию, и по возвращении объ­явил, что все находится в наилучшем порядке, что времена насилия отошли в прошлое, что народы целиком и полностью поглощены торговой и промышленной деятельностью и отныне избрали для себя спокойный, чисто деловой путь развития, без политических бурь, взрывов и потрясений. Не успело его пророчество дойти до континента, как во всей Европе разразилась революция 1848г., сыграв в некотором роде роль иронического эха к кротким предсказаниям г-на Кобдена. Он говорил о мире там, где никакого мира не было.

Было бы большой ошибкой предполагать, что доктрина мира манчестерской школы имеет глубокое философское значение. Она сводится лишь к тому, что феодальный метод ведения войны должен быть заменен торговым, что место пушек должен занять капитал. Общество мира созвало вчера в Манчестере собрание, на котором было почти единодушно провозглашено, что не было бы никаких оснований подозревать Луи-Наполеона в каких-либо замыслах против безопасности Англии, если бы пресса прекратила свои отвратительные нападки на его правление и умолкла! Принимая во внимание это заявление, кажется весьма странным, что увеличение расходов на армию и флот было проведено в палате общин, не встретив никакой оппозиции, и что ни один из членов парламента, присутствовавших на конференции мира, не обмолвился ни единым словом против предложенного увеличения вооруженных сил.

В период политического затишья, вызванного отсрочкой заседания парламента, прессу занимают два важнейших вопроса: предстоящий билль о реформе и последние распоряжения Английского банка об учетной ставке.

«Times» от 24 сего месяца сообщает публике, что подготовляется новый билль о реформе. О характере этого билля о ре­форме можно судить по предвыборной речи сэра Чарлза Вуда в Галифаксе, в которой он высказался против принципа равных избирательных округов; далее, по речи Джемса Грехема в Карлайле, в которой он отверг тайное голосование!, наконец, по негласно циркулирующему мнению, что даже крохотные реформистские пилюли, прописанные в феврале 1852г. Джонни Расселом, считаются слишком сильно действующими и опасными. Но есть признаки, внушающие еще большее подозрение. Рупор коалиционного министерства, «Economist», в номере от 22 января утверждает не только, что

 

«реформа нашей представительной системы не так уж давно значится в списке насущных и неотложных вопросов», но что «у нас отсутствует еще предварительный материал для законодательной деятельности. Расширение, уравнение, урегулирование, пересмотр, охрана и перераспределение избирательных прав — таковы отдельные стороны вопроса, из которых каждая требует глубокого обдумывания и серьезного изучения... Нельзя сказать, что известная часть наших государственных деятелей не обладает в должной мере полезными знаниями по всем этим вопросам или по некоторым из них, по их знания нахватаны, а не добыты трудом: они хаотичны, односторонни и неполны... Очевидно, здесь может помочь лишь избрание комиссии по исследованию вопроса, на которую следует возложить изучение всего, что прямо или косвенно относится к данному предмету».

 

Итак, нашему мафусаилову министерству снова предстоит заняться изучением политических наук coram publico {публично}. Коллеги Пиля, коллеги Мелбурна, помощник Каннинга, заместитель Грея-старшего, люди, служившие при лорде Ливерпуле или в кабинете лорда Гренвилла, все эти новички, начавшие спою деятельность полвека тому назад, оказывается, неспособны, за недостатком опыта, сделать парламенту какое-либо радикальное предложение об избирательной реформе. Итак, старая пословица, что опыт приходит с годами, по-видимому, опровергнута. «Подобная скромность среди коалиции ветеранов различных партий слишком комична для того, чтобы ее легко было описать!» — восклицает «Daily News», спрашивая: «Где же ваш билль о реформе?». «Morning Advertiser» отвечает на это:

 

«Мы склоняемся к тому мнению, что на теперешней сессии вообще не будет обсуждаться никакого билля о реформе. Возможно, что будет сделана попытка провести кое-какие законодательные меры для предотвращения избирательных подкупов и наказания за них, а также в некоторых других вопросах второстепенного значения; возможно, что будут приложены усилия к устранению недостатков, связанных с распределением парламентского представительства в стране, но такого рода законодательные мероприятия не заслуживают названия нового билля о реформе».

 

Что же касается последних распоряжений Английского банка об учетной ставке, то паника, первоначально вызванная ими, в настоящее время улеглась, и дельцы подобно теоретикам внушили себе, что теперешнее процветание не будет всерьез прервано или прекращено. Но прочтите-ка следующую выдержку из «Economist»:

 

«В этом году на громадных пространствах нашей земли, отведенной под пшеницу, вообще ничего не растет. На весьма больших полосах наших плодородных земель многие участки, отведенные под пшеницу, остались незасеянными, а некоторые из засеянных участков находятся не в лучшем состоянии, так как посевы либо погибли, либо дали крайне слабые всходы, либо же настолько пострадали от вредителей, что владельцы этих участков вряд ли имеют лучшие перспективы, чем владельцы незасеянной земли. Б настоящее время уже почти невозможно обработать всю площадь, отведенную под пшеницу».

 

Кризис, временно отсроченный благодаря открытию калифорнийских и австралийских рынков и рудников, несомненно, наступит в случае неурожая. Распоряжения банка об учетной ставке являются лишь первым зловещим предзнаменованием. В 1847г. Английский банк тринадцать раз менял учетную ставку. В 1853г. подобные мероприятия будут проводиться десятки раз. Я хотел бы в заключение задать английским экономистам вопрос: как могло случиться, что современная политическая экономия, начав свой поход против меркантилизма с доказательства, что прилив и отлив золота не имеет значения для страны, что продукты обмениваются лишь на продукты, а золото такой же продукт, как и все другие, как могло случиться, что эта же самая политическая экономия ныне, в конце своего жизненного пути, с величайшей тревогой следит за приливом и отливом золота? «Действительная цель, которую банк должен достигнуть своими операциями», — говорит «Economist», — «это — воспрепятствовать вывозу капитала». Собирается ли, однако, «Economist» воспрепятствовать вывозу капитала в виде хлопчатобумажных тканей, железа, шерстяной пряжи и материй? Но разве золото не такой же продукт, как и все другие? Уж не превратился ли «Economist» на старости лет в меркантилиста? Не намерен ли он, открыв свободный доступ иностранному капиталу, запретить вывоз британского капитала? Не желает ли он, освободившись от цивилизованного протекционизма, возвратиться к турецкому?

Когда я уже кончал эту статью, мне сообщили, что в политических кругах получила широкое распространение версия, будто у г-на Гладстона возникли разногласия со многими руководящими деятелями министерства Абердина по вопросу о подоходном налоге и что результатом этих разногласий, возможно, будет отставка этого достопочтенного джентльмена. В этом случае его преемником, вероятно, будет сэр Фрэнсис Беринг, бывший канцлер казначейства в правительстве лорда Мелбурна.

Написано К. Марксом 28 января 1853г.

Напечатано в газете «New-York Daily Tribune» №3695, 18 февраля 1853г.

Подпись: Карл Маркс

Печатается по тексту газеты Перевод с английского

Hosted by uCoz