ВЕНГРИЯ

 

Кёльн, 18 мая. В тот самый момент, когда с действительным вторжением русских венгерская война становится войной европейской, мы вынуждены прекратить наши сообщения о дальнейшем ее ходе. Нам лишь остается в кратком обзоре еще раз представить нашим читателям ход этой величественной восточноевропейской революционной войны.

Вспомним, что еще перед февральской революцией, осенью 1847г. руководимый Кошутом Пресбургский сейм вынес ряд революционных постановлений: о праве продажи земельной собственности, о свободе передвижения крестьян, о выкупе феодальных повинностей, об эмансипации евреев, о равномерном налоговом обложении всех классов. Он разрешил жителям Хорватии и Славонии официально пользоваться во внутренних делах своим родным языком. Наконец, потребовав отдельного ответственного министерства для Венгрии, сейм сделал первый шаг к отделению Венгрии — в тот самый день, когда в Париже началась февральская революция (22 февраля).

Февральская революция разразилась. И в результате было сломлено сопротивление венского правительства требованиям венгров. Аи следующий день после венской революции, 16 марта, дано было согласие на образование самостоятельного венгерского министерства, и тем самым связь между Венгрией и Австрией была сведена к личной унии.

Сделавшись самостоятельной, венгерская революция стала теперь быстро развиваться. Были уничтожены все политические привилегии, введено всеобщее избирательное право, отменены безвозмездно, при компенсации со стороны государства, все феодальные повинности, барщина и десятина, заключен союз с Трансильванией. Добились назначения Кошута министром финансов и смещения мятежного бана Елачича.

Между тем австрийское правительство вновь стало оправляться. В то время как мнимо-ответственное министерство в Вене оставалось бессильным, камарилья инсбрукского двора все более укреплялась, опираясь на императорскую армию в Италии, на национальные притязания чехов, хорватов и сербов, на закоснелую ограниченность русинских крестьян.

17 июля началось сербское восстание в Банате и Бачке, поднятое с помощью денег и эмиссаров двора. 20 июня Елачич имея аудиенцию у императора в Инсбруке и был вновь назначен баном. Возвратившись в Хорватию, он отказался подчиняться венгерскому правительству и 25 августа объявил ему войну.

Предательство габсбургской камарильи было совершенно очевидно. Венгры попытались еще раз вернуть императора на конституционный путь. Они послали в Вену депутацию из 200 членов сейма; император ответил уклончиво. Возбуждение росло. Народ требовал гарантий и добивался перемены министерства. Предатели, сидевшие также и в пештском министерстве, были удалены, и 20 сентября Кошут был назначен министром-президентом. Но уже четыре дня спустя наместник императора, палатин эрцгерцог Стефан бежал в Вену, а 26-го император опубликовал известный манифест к венграм, в котором, смещая министерство как мятежное, назначил мадьярофоба Елачича правителем Венгрии и посягнул на важнейшие революционные завоевания Венгрии.

Манифест, не контрассигнованный ни одним венгерским министром, был объявлен Кошутом недействительным.

Между тем Елачич, которому благоприятствовали дезорганизация и предательство, господствовавшие в офицерском корпусе и генеральном штабе — формально венгерских, а по существу староимператорских, — продвинулся до Штульвейсенбурга {Секешфехервар}. Здесь венгерская армия, несмотря на предательство своего командного состава, разбила Елачича и погнала его на австрийскую территорию, вплоть до самых стен Вены. Император и старый предатель Латур решили послать Елачичу подкрепление и при помощи немецких и славянских войск вновь завоевать Венгрию. Но 6 октября разразилась венская революция, которая на время положила конец императорско-королевским планам.

Кошут тотчас же отправился с венгерским корпусом на помощь венцам. Но у Лейты его удержали от немедленного продвижения как нерешительность венского рейхстага и предательство его собственных офицеров, так и плохая организация его войска, состоявшего большей частью из ополчения. В конце концов он был вынужден арестовать сотню-другую офицеров, отправить их в Пешт и нескольких из них расстрелять. Лишь после этого он решился перейти в наступление. Но было уже поздно: Вена пала, и венгерские недисциплинированные ополченцы были при Швехате отброшены регулярными австрийскими войсками.

В течение шести недель не было военных действий между императорскими и венгерскими войсками. В то время как обе армии всячески укрепляли свои силы, ольмюцская камарилья осуществила давно подготовлявшийся переворот. Идиота Фердинанда, скомпрометировавшего себя уступками революции и ставшего уже непригодным, она заставила отречься и возвела на трон свое орудие — юношу Франца-Иосифа, сына Софии. Ссылаясь на венгерскую конституцию, пештский сейм не признал этой перемены на троне.

Наконец, в середине декабря начались военные действия. Императорская армия к этому времени почти окружила Венгрию. Наступление велось со всех сторон.

Из Австрии были двинуты южнее Дуная три корпуса под личным верховным командованием фельдмаршала Виндишгреца, численностью, по меньшей мере, в 90000 человек. Из Штирии по левому берегу Дравы шел Нугент приблизительно с 20000 человек, из Хорватии по правому берегу Дравы на Банат шел Дален с 10000 человек. В самом Банате сражалось несколько пограничных полков, гарнизон Темешвара, сербское ополчение и сербский вспомогательный корпус Кничанина, всего 30000—40000 человек под командованием Теодоровича и Рукавина. В Трансильвании стоял Пухнер с 20000—25000 человек и вторгшийся из Буковины Малковский с 10000— 15000 человек. Наконец, из Галиции по направлению к верховьям Тиссы наступал Шлик с армией в 20000—25000 человек.

Таким образом, императорская армия насчитывала в совокупности, по меньшей мере, 200000 человек регулярных войск,

большей частью уже побывавших под огнем, не считая славянских, румынских и саксонских ополченцев и национальных гвардейцев, принимавших участие в боях на юге и в Трансильвании.

Этим колоссальным боевым силам Венгрия могла противопоставить армию, состоявшую, быть может, всего из 80000— 90000 человек обученных войск, в том числе 24000 человек, служивших ранее в императорской армии и, кроме того, 50000 — 60000 человек весьма неорганизованных гонведов и ополченцев — армию, командный состав которой состоял большей частью из таких же предателей, как и офицеры, арестованные Кошутом на Лейте.

Но если из Австрии, подавляемой при помощи насилия, пока нельзя было взять ни одним рекрутом больше, если в финансовом отношении Австрия была разорена и почти не имела денег, то венгры еще могли располагать богатыми ресурсами. Энтузиазм венгров в борьбе за свободу, еще более усиливаемый национальной гордостью, рос с каждым днем, предоставляя в распоряжение Кошута количество добровольцев, неслыханное для маленького народа в 5 миллионов человек. Венгерский печатный станок предоставил к услугам Кошута неисчерпаемый денежный источник, и каждый венгр принимал эти национальные ассигнации как звонкую серебряную монету. Оружейные и пушечные заводы работали полным ходом. Армии не хватало только оружия, опыта и хороших командиров, и все это надо было создать в течение нескольких месяцев. Следовательно, дело заключалось только в том, чтобы выиграть время, завлечь императорскую армию в глубь страны, где она была бы изнурена беспрестанной партизанской войной и ослаблена, вследствие необходимости оставлять в своем тылу сильные гарнизоны и другие войсковые отряды.

Этим объясняется план венгров: медленно отступать в глубь страны, в постоянных стычках обучать рекрутов и, в крайнем случае, проложить между собой и неприятелем линию Тиссы с ее непроходимыми болотами, этими естественными преградами, охватывающими ядро венгерской земли.

По всем расчетам венгры должны были в течение двух-трех месяцев продержаться в районе между Пресбургом {Братиславой} и Пештом, даже против превосходящих сил австрийцев. Но тут наступили сильные морозы, которые на много месяцев сковали все реки и болота ледяным покровом, способным выдержать продвижение даже тяжелых орудий. Тем самым были устранены все благоприятные для обороны условия местности; все возведенные венграми укрепления сделались бесполезными и подверглись опасности обхода. Так случилось, что не прошло и двадцати дней, как венгерская армия была отброшена от Эденбурга {Шопрона} и Пресбурга к Раабу {Дьёру}, от Рааба к Мору, от Мора к Пешту, вынуждена была очистить даже Пешт и фактически уже в самом начале кампании отступить за Тиссу.

Остальные корпуса постигла та же судьба, что и главную армию. На юге Нугент и Дален все дальше развивали свое наступление против занятого венграми Эссега, а сербы все более приближались к линии реки Марош. В Трансильвании Пухнер соединился при Марошвашархель с Малковским. На севере Шлик продвинулся от Карпат до Тиссы и через Мишкольц установил связь с Виндишгрецем.

Австрийцы, казалось, почти покончили с венгерской революцией. Две трети Венгрии и три четверти Трансильвании были у них в тылу, и венграм одновременно были нанесены удары с фронта, с флангов и с тыла. Еще несколько миль дальнейшего продвижения, и все императорские корпуса сомкнулись бы во все более суживающийся круг, в котором Венгрия задохнулась бы, словно в кольце удава.

Задача состояла теперь в том, чтобы — пока с фронта Тисса представляла собой на некоторое время непреодолимую для врага преграду — с какой-нибудь стороны облегчить себе положение.

Это сделано было с двух сторон: в Трансильвании — Бемом, в Словакии — Гёргеем. Оба осуществили маневры, в которых показали себя талантливейшими полководцами современности.

Бем прибыл 29 декабря в Клаузенбург, единственный пункт Трансильвании, находившийся еще в руках венгров. Быстро сосредоточив здесь приведенные с собой подкрепления, остатки разбитых венгерских и секлерских войск, он выступил по направлению к Марошвашархель, разбил австрийцев и погнал Малковского сперва через Карпаты в Буковину, а отсюда в Галицию, где он дошел до Станислава. Затем, быстро повернув обратно в Трансильванию, Бем стал преследовать Пухнера, остановившегося в своем отступлении лишь в нескольких милях от Германштадта. Несколько стычек, несколько быстрых переходов в разных направлениях — и в руках Бема оказалась вся Трансильвания, кроме двух городов — Германштадта и Кронштадта. Последние были бы тоже взяты, если бы в страну не были призваны русские. Перевес, который получился в результате прибытия 10000 человек русских вспомогательных войск, заставил Бема отступить на территорию секлеров. Там он стал организовывать восстание секлеров, и когда это ему удалось, он оставил продвинувшегося до Шесбурга Пухнера возиться с секлерским ополчением, сам же обошел позиции Пухнера, двинулся прямо на Германштадт, выбил оттуда русских, разбил шедшего следом Пухнера, двинулся на Кронштадт и занял последний без единого выстрела.

Тем самым Трансильвания была завоевана и тыл венгерской армии освобожден. Естественная линия укреплений, образуемая Тиссой, нашла теперь свое продолжение и дополнение в Карпатском горном хребте и Трансильванских Альпах от Ципса до границ Баната.

В это же время Гёргей совершил такой же триумфальный поход в Северо-Западной Венгрии. Прорвавшись с одним корпусом из Пешта в Словакию, он в течение двух месяцев держал в страхе действовавшие против него с трех сторон корпуса генералов Гёца, Чорича и Симунича. Когда же стало невозможно удерживать свои позиции против превосходящих сил противника, он пробился через Карпаты в Эперьеш и Кашау. Здесь он зашел в тыл Шлика, заставил последнего быстро покинуть свои позиции и всю свою операционную базу и отступить к главной армии Виндишгреца; Гёргей же спустился вдоль Хернада к Тиссе и соединился с главной венгерской армией.

Эта главная армия, которой теперь командовал Дембинский, также перешла Тиссу и отбросила неприятеля по всей линии. Она дошла до Хатвана, в 6 милях от Пешта, но здесь усиленная концентрация неприятельских войск снова заставила венгерскую армию отступить. После ожесточенных оборонительных боев у Капольны, Маклара и Поросло она опять отступила за Тиссу, как раз в тот момент, когда Гёргей у Токая приближался к Тиссе. Соединение обоих корпусов послужило сигналом к новому блестящему наступлению венгров. Из тыла прибыли новые обученные рекруты — подкрепление для венгерской действующей армии. Были сформированы польские и немецкие легионы, выросли или привлечены были способные командиры, и вместо прежней лишенной руководства, неорганизованной массы, действовавшей в декабре, императорской армии была вдруг противопоставлена сконцентрированная, храбрая, многочисленная, хорошо организованная армия с превосходным командованием.

Тремя корпусами венгры переправились через Тиссу. Правое крыло (Гёргей) двинулось северной стороной, обошло у Эперьеша преследовавшую его раньше дивизию Рамберга и быстро отогнало ее через Римасомбат к главной императорской армии. Последняя была разбита Дембинским при Эрлау, Дьёндьёше, Гёдёллё и Хатване и поспешно отступила к Пешту. Наконец, левое крыло (Феттер), выбив Елачича из Кечкемета, Сольнока и Цегледа, разбило его у Ясберень, заставив его также отступить к стенам Пешта. Здесь императорская армия расположилась вдоль Дуная от Пешта до Вайцена, тогда как мадьяры охватывали ее широким полукругом.

Чтобы не подвергать Пешт бомбардировке со стороны Буды, венгры прибегли к своему испытанному средству — выбивать австрийцев из их позиций больше маневрами, чем открытыми фронтальными атаками. Гёргей взял Вайцен и отбросил австрийцев за Гран и Дунай, разбил Вольгемута между Граном и Нёйтрой и освободил, таким образом, осажденный императорскими войсками Коморн. Императорские войска должны были решиться на поспешный отход, так как их линии отступления оказались под угрозой. Новый главнокомандующий Вельден отступил в направлении Рааба и Пресбурга, и Елачич, чтобы успокоить своих крайне строптивых хорватов, должен был поспешно отправиться с ними вниз по Дунаю в Славонию.

При своем отступлении, походившем скорее на беспорядочное бегство, Вельден (в особенности его арьергард под командованием Шлика) и Елачич потерпели еще ряд значительных поражений. Пока корпус Елачича медленно и с трудом пробивался через комитаты Тольна и Баранья, Вельден получил возможность сконцентрировать в Пресбурге обломки своей армии, обломки, которые вообще не обладают никакой серьезной способностью к сопротивлению.

Одновременно с этими поразительными победами венгров над главной австрийской армией Мориц Перцель двинулся из Сегедина и Тольны на Петервардейн, освободил его от осады, овладел Бачкой и вторгся в Банат, чтобы соединиться здесь с продвигавшимся из Трансильвании Бемом. Последний взял уже Арад и осадил Темешвар. Перцель располагается в Вершеце около самой турецкой границы, так что в несколько дней Банат был завоеван. В то же время секлеры прикрывают укрепленные горные проходы Трансильвании, а ополчение — верхневенгерские горные проходы, Гёргей же стоит со значительными силами в горном проходе Яблунка на моравско-галицийской границе.

Словом, еще несколько дней, и победоносная мадьярская армия, гоня перед собой обломки мощной австрийской армии, с триумфом вступила бы в Вену и навсегда уничтожила бы австрийскую монархию.

Отделение Венгрии от Австрии было уже решено 14 апреля в Дебрецене. Союз с поляками был открыто провозглашен с середины января и стал реальностью, благодаря вступлению 20000—30000 поляков в венгерскую армию. Союз с австрийскими немцами, существовавший уже со времени венской революции 6 октября и битвы при Швехате, сохранялся и поддерживался также включением немецких легионов в венгерскую армию, равно как стратегическим и политическим положением, диктовавшим мадьярам необходимость взятия Вены и революционизирования Австрии, чтобы таким путем обеспечить признание провозглашенной ими независимости.

Таким образом, венгерская война очень скоро потеряла присущий ей вначале национальный характер, и именно благодаря своему, казалось бы, чисто национальному шагу, благодаря провозглашению независимости, эта война приняла определенно европейский характер. Союз с поляками во имя освобождения обеих стран, союз с немцами во имя революционизирова­ния Восточной Германии получили определенный характер, солидный фундамент лишь тогда, когда Венгрия отделилась от Австрии и этим возвестила распад австрийской монархии. Независимая Венгрия, восстановленная Польша, немецкая Австрия в качестве революционного центра Германии, Ломбардия и Италия, добившиеся своей независимости, — с осуществлением этих планов была бы разрушена вся восточноевропейская система государств: Австрия исчезла бы, Пруссия растворилась бы, а Россия была бы оттеснена к границам Азии.

Священный союз должен был поэтому напрячь все силы, чтобы преградить дорогу угрожающей восточноевропейской революции. Русская армия подступила к границам Трансильвании и Галиции. Пруссия заняла богемско-силезскую границу, пропустила русских через свою территорию в Прерау, и через несколько дней первый русский армейский корпус стоял па территории Моравии.

Венгры, хорошо зная, что через несколько недель им придется иметь дело с многочисленными свежими боевыми силами, не двинулись на Вену с такой быстротой, как это ожидалось вначале. Они не могли взять Вену, так же как и Пешт, фронтальной атакой, не прибегая к обстрелу города, а пойти на обстрел они не могли. Как у Пешта, они снова были вынуждены предпринять обходные движения, а для этого требовалось время, требовалась уверенность, что им самим не будут угрожать с флангов и с тыла. Но как раз тут-то русские угрожали им с тыла. С другой стороны, при прямом наступлении на Вену можно было ожидать сильных и быстрых натисков со стороны отрядов армии Радецкого.

Венгры поступили поэтому очень умно, когда, вместо быстрого движения на Вену, они ограничились тем, что все более очищали Венгрию от императорских войск, охватывали их большой дугой от Малых Карпат до уступов Штирийских Альп, выставили большой корпус у Яблунки, укрепили и прикрыли галицийские горные проходы, развили наступление против Буды и быстро произвели новый набор в 250000 человек, особенно во вновь завоеванных западных комитатах. Таким путем они обеспечивают свои фланги и тыл и формируют армию, которой так же нечего бояться подошедшего русского подкрепления, как некогда столь многочисленной императорской армии. Эта прославленная черно-желтая армия вступила в Венгрию в количестве 200000 человек, а обратно вернулись едва ли 50000 человек; остальные пали, были ранены, больны, попали в плен или перешли на сторону венгров.

Правда, русские угрожают еще более колоссальными армиями: ожидают прибытия 120000, а по другим сведениям— 170000 человек. Согласно сообщению «Triester Freihafen», подвижная действующая армия намного превышает 500000 человек. Но известна склонность русских к преувеличениям: из указываемых цифр обычно лишь половина числится в воинских списках, а из числящихся в воинских списках опять-таки менее половины имеется налицо. Австрия может быть довольна, если русская помощь, за вычетом войск, необходимых для оккупации Польши, даст 60000— 70000 действительного состава. А с таким количеством венгры справятся.

Венгерская война 1849 года имеет очень много сходства с польской войной 1830—1831 годов. Но первая отличается от второй тем, что все те обстоятельства, которые были тогда против поляков, действуют теперь в пользу венгров. Известно, что Лелевель тогда безуспешно настаивал на том, чтобы, во-первых, освобождением крестьян и евреев привязать массы населения к революции и, во-вторых, поднятием восстания во всей старой Польше втянуть в войну все три участвовавшие в разделе державы и сделать войну европейской. Венгры начали с того, что было проведено в Польше только тогда, когда было уже слишком поздно. Революция в общественных отношениях внутри, уничтожение феодализма было первым мероприятием в Венгрии. Вовлечение Польши и Германии в войну было вторым мероприятием, и тем самым европейская война стала фактом. Она началась вступлением первого русского корпуса па германскую территорию, а с вступлением на территорию Германии первого французского батальона в этой войне наступит решительный поворот.

Именно вследствие того, что венгерская война стала европейской, она вступает во взаимодействие со всеми остальными факторами европейского движения. Ее ход оказывает влияние не только на Германию, но и на Францию и Англию. Нельзя ожидать, что английская буржуазия потерпит превращение Австрии в русскую провинцию. Точно так же несомненно, что французский народ не станет спокойно взирать на то, как контрреволюция подступает все ближе и ближе к границам Франции. Каков бы ни был исход выборов во Франции, армия, во всяком случае, высказалась за революцию. А в данный момент дело решает армия. Если армия хочет войны — а она ее хочет, — то война будет.

И война наступит. Париж стоит на пороге революций, будь то в результате выборов или в результате уже происшедшего у избирательной урны братания армии с революционной партией. И в то время как в Южной Германии образуется ядро будущей немецкой революционной армии, что мешает Пруссии принять активное участие в венгерской кампании, — Франция готовится к тому, чтобы активно вмешаться в борьбу. Дело решится в течение немногих недель, быть может, нескольких дней. И вскоре французская, венгерско-польская и немецкая революционные армии будут праздновать на поле битвы у стен Берлина свой праздник братства.

Написано Ф. Энгельсом 18 мая 1849г.

Напечатано в «Neue Rheinische Zeitung» №301, 19 мая 1849г.

Печатается по тексту газеты

Перевод с немецкого