В. И. Ленин. РЕЦЕНЗИЯ

 

А. Богданов. КРАТКИЙ КУРС ЭКОНОМИЧЕСКОЙ НАУКИ. Москва. 1897. Изд. кн. склада А. Муриновой. Стр. 290. Ц. 2 р.

Книга г-на Богданова представляет замечательное явление в нашей экономической литературе; это не только «не лишнее» руководство в ряду других (как «надеется» автор в предисловии), но положительно лучшее из них. Мы намерены поэтому в настоящей заметке обратить внимание читателей на выдающиеся достоинства этого сочинения и отметить некоторые незначительные пункты, в которых могли бы быть сделаны, по нашему мнению, улучшения при следующих изданиях; следует думать, что при живом интересе читающей публики к экономическим вопросам следующие издания этой полезной книги не заставят себя долго ждать.

Главное достоинство «курса» г-на Богданова — полная выдержанность направления от первой до последней страницы книги, трактующей о весьма многих и весьма широких вопросах. Автор с самого начала дает ясное и точное определение политической экономии, как «науки, изучающей общественные отношения производства и распределения в их развитии» (3), и нигде не отступает от такого взгляда, нередко весьма плохо понимаемого учеными профессорами политической экономии, сбивающимися с «общественных отношений производства» на производство вообще и наполняющими свои толстые курсы грудой бессодержательных и не относящихся вовсе к общественной науке банальностей и примеров. Автор чужд той схоластики, которая побуждает часто составителей учебников изощряться в «дефинициях» и в разборе отдельных признаков каждой дефиниции, причем ясность изложения не только не теряет у него от этого, а прямо выигрывает, и читатель, напр., получит отчетливое представление о такой категории, как капитал, и в его общественном, и в его историческом значении. Воззрение на политическую экономию, как на науку о развивающихся исторически укладах общественного производства, положено в основу порядка изложения этой науки в «курсе» г-на Богданова. Изложив в начале краткие «общие понятия» о науке (стр. 1—19), а в конце краткую «историю экономических воззрений» (стр. 235—290), автор излагает содержание науки в отделе «В. Процесс экономического развития», излагает не догматически (как это принято в большинстве учебников), а в форме характеристики последовательных периодов экономического развития, именно: периода первобытного родового коммунизма, периода рабства, периода феодализма и цехов и, наконец, капитализма. Именно так и следует излагать политическую экономию. Возразят, пожалуй, что таким образом автору неизбежно приходится дробить один и тот же теоретический отдел (напр., о деньгах) между разными периодами и впадать в повторения. Но этот чисто формальный недостаток вполне искупается основными достоинствами исторического изложения. Да и недостаток ли это? Повторения получаются весьма незначительные, полезные для начинающего, потому что он тверже усваивает себе особенно важные положения. Отнесение, напр., различных функций денег к различным периодам экономического развития наглядно показывает учащемуся, что теоретический анализ этих функций основан не на абстрактной спекуляции, а на точном изучении того, что действительно происходило в историческом развитии человечества. Представление об отдельных, исторически определенных, укладах общественного хозяйства получается более цельное. А ведь вся задача руководства к политической экономии состоит в том, чтобы дать изучающему эту науку основные понятия о различных системах общественного хозяйства и о коренных чертах каждой системы; вся задача состоит в том, чтобы человек, усвоивший себе начальное руководство, имел в руках надежную путеводную нить для дальнейшего изучения этого предмета, чтобы он получил интерес к такому изучению, поняв, что с вопросами экономической науки самым непосредственным образом связаны важнейшие вопросы современной общественной жизни. В девяносто девяти случаях из ста именно этого-то и недостает руководствам по политической экономии. Не столько еще в том их недостаток, что они ограничиваются обыкновенно одной системой общественного хозяйства (именно капитализмом), сколько в том, что они не умеют концентрировать внимание читателя на коренных чертах этой системы; не умеют отчетливо определить ее историческое значение, показать процесс (и условия) ее возникновения, с одной стороны, тенденции ее дальнейшего развития, с другой; не умеют представить отдельные стороны и отдельные явления современной хозяйственной жизни, как составные части определенной системы общественного хозяйства, как проявления коренных черт этой системы; не умеют дать читателю надежного руководства, потому что не придерживаются обыкновенно со всей последовательностью одного направления; не умеют, наконец, заинтересовать учащегося, потому что крайне узко и бессвязно понимают значение экономических вопросов, размещая «в поэтическом беспорядке» «факторы» экономический, политический, моральный и т. д. Только материалистическое понимание истории вносит свет в этот хаос и открывает возможность широкого, связного и осмысленного воззрения на особый уклад общественного хозяйства, как на фундамент особого уклада всей общественной жизни человека.

Выдающееся достоинство «курса» г-на Богданова и состоит в том, что автор последовательно держится исторического материализма. Характеризуя определенный период экономического развития, он дает обыкновенно в «изложении» очерк политических порядков, семейных отношений, основных течений общественной мысли в связи с коренными чертами данного экономического строя. Выяснив, как данный экономический строй порождал определенное разделение общества на классы, автор показывает, как эти классы проявляли себя в политической, семейной, интеллектуальной жизни данного исторического периода, как интересы этих классов отражались в определенных экономических школах, как, напр., интересы восходящего развития капитализма выразила школа свободной конкуренции, а интересы того же класса в позднейший период — школа вульгарных экономистов (284), школа апологии. Совершенно справедливо указывает автор на связь с положением определенных классов исторической школы (284) и школы катедер-реформеров («реалистической» или «историко-этической»), которую должно признать «школой компромисса» (287) с ее бессодержательным и фальшивым представлением о «внеклассовом» происхождении и значении юридико-политических учреждений (288) и т. д. В связь с развитием капитализма ставит автор и учения Сисмонди и Прудона, основательно относя их к мелкобуржуазным экономистам, — показывая корни их идей в интересах особого класса капиталистического общества, занимающего «среднее, переходное место» (279), — признавая без обиняков реакционное значение подобных идей (280—281). Благодаря выдержанности своих воззрений и уменью рассматривать отдельные стороны хозяйственной жизни в связи с основными чертами данного экономического строя, автор правильно оценил значение таких явлений, как участие рабочих в прибыли предприятия (одна из «форм заработной платы», которая «слишком редко может оказаться выгодной для предпринимателя» (стр. 132—133)), или производительные ассоциации, которые, «организуясь среди капиталистических отношений», «в сущности только увеличивают мелкую буржуазию» (187).

Мы знаем, что именно эти черты «курса» г-на Богданова возбудят не мало нареканий. Недовольны останутся, само собою разумеется, представители и сторонники «этико-социологической» школы в России. Недовольны будут те, кто полагает, что «вопрос об экономическом понимании истории есть вопрос чисто академический» {так думает журнальный обозреватель «Русской мысли» (1897г, ноябрь, библ. отд., стр. 517). Бывают же такие комики!}, и еще многие другие... Но и помимо этого, так сказать партийного, недовольства, будут указывать, вероятно, на то, что широкая постановка вопросов вызвала чрезвычайную конспективность изложения «краткого курса», рассказывающего на 290 страничках и о всех периодах экономического развития, начиная от родовой общины и дикарей и кончая капиталистическими картелями и трестами, и о политической и семейной жизни античного мира и средних веков, и об истории экономических воззрений. Изложение г. А. Богданова действительно в высшей степени сжато, как он указывает и сам в предисловии, называя прямо свою книгу «конспектом». Нет сомнения, что некоторые из конспективных замечаний автора, относящихся чаще всего к фактам исторического характера, а иногда и к более детальным вопросам теоретической экономии, будут непонятны для начинающего читателя, желающего ознакомиться с политической экономией. Нам кажется, однако, что за это нельзя винить автора. Скажем даже, не боясь обвинений в парадоксальности, что наличность подобных замечаний мы склонны считать скорее достоинством, а не недостатком разбираемой книги. В самом деле, если бы автор вздумал подробно излагать, разъяснять и обосновывать каждое такое замечание, его труд разросся бы до необъятных пределов, совершенно не соответствующих задачам краткого руководства. Да и немыслимо изложить ни в каком курсе, хотя бы и самом толстом, все данные современной науки о всех периодах экономического развития и об истории экономических воззрений от Аристотеля до Вагнера. Если он выкинул бы все подобные замечания, тогда его книга положительно проиграла бы от сужения пределов и значения политической экономии. В настоящем же своем виде эти конспективные замечания принесут, думается нам, большую пользу и учащим, и учащимся по этому конспекту. О первых нечего и говорить. Вторые увидят из совокупности этих замечаний, что политическую экономию нельзя изучать так себе, mir nichts dir nichts {Как метко заметил Каутский в предисловии к своей известной книге «Marx’s Oekonomische Lehren» («Экономическое учение К. Маркса»)} без всяких предварительных познаний, без ознакомления с весьма многими и весьма важными вопросами истории, статистики и пр. Учащиеся увидят, что с вопросами общественного хозяйства в его развитии и его влиянии на общественную жизнь нельзя ознакомиться по одному или даже по нескольким из тех учебников и курсов, которые отличаются часто удивительной «легкостью изложения», но зато и удивительной бессодержательностью, переливанием из пустого в порожнее; что с вопросами экономическими неразрывно связаны самые животрепещущие вопросы истории и современной действительности и что корни этих последних вопросов лежат в общественных отношениях производства. Такова именно главная задача всякого руководства: дать основные понятия по излагаемому предмету и указать, в каком направлении следует изучать его подробнее и почему важно такое изучение.

Обратимся теперь ко второй части наших замечаний, к указанию тех мест книги г. Богданова, которые требуют, по нашему мнению, исправления или дополнения. Надеемся, что почтенный автор не посетует на нас за мелкость и даже придирчивость этих замечаний: в конспекте отдельные фразы и даже отдельные слова имеют несравненно более важное значение, чем в обстоятельном и подробном изложении.

Г-н Богданов придерживается вообще терминологии той экономической школы, которой он следует. Но, говоря о форме стоимости, он заменяет этот термин выражением: «формула обмена» (с. 39 и сл.). Это выражение кажется нам неудачным; термин «форма стоимости» действительно неудобен в кратком руководстве, и вместо него лучше бы, пожалуй, сказать: форма обмена или ступень развития обмена, а то получаются даже такие выражения, как «господство 2-ой формулы обмена» (43) (?). Говоря о капитале, автор напрасно упустил указать на общую формулу капитала, которая помогла бы учащемуся усвоить однородность торгового и промышленного капитала. — Характеризуя капитализм, автор опустил вопрос о росте торгово-промышленного населения на счет земледельческого и о концентрации населения в крупных городах; этот пробел тем ощутительнее, что, говоря о средних веках, автор подробно остановился на отношении деревни и города (63—66), а о современном городе сказал всего пару слов о подчинении им деревни (174). — Говоря об истории промышленности, автор весьма решительно ставит «домашнюю систему капиталистического производства» «на средине пути от ремесла к мануфактуре» (стр. 156, тезис 6-ой). По данному вопросу такое упрощение дела представляется нам не совсем удобным. Автор «Капитала» описывает капиталистическую работу на дому в отделе о машинной индустрии, относя ее прямо к преобразующему действию этой последней на старые формы труда. Действительно, такие формы работы на дому, какие господствуют, напр., и в Европе, и в России в конфекционной индустрии, никак нельзя поставить «на средине пути от ремесла к мануфактуре». Они стоят дальше мануфактуры в историческом развитии капитализма, и об этом следовало бы, думается нам, сказать пару слов. — Заметным пробелом в главе о машинном периоде капитализма {строгое разделение капитализма на мануфактурный и машинный период составляет весьма большое достоинство «курса» г-на Богданова} является отсутствие параграфа о резервной армии и капиталистическом перенаселении, о его порождении машинною индустриею, о его значении в циклическом движении промышленности, о его главных формах. Те самые беглые упоминания автора об этих явлениях, которые сделаны на стр. 205 и 270-ой, безусловно недостаточны. — Утверждение автора, что «за последние полвека» «прибыль возрастает гораздо быстрее ренты» (179), слишком смело. Не только Рикардо (против которого делает это замечание г. Богданов), но и Маркс констатирует общую тенденцию ренты к особенно быстрому росту при всех и всяких условиях (возможен даже рост ренты при понижении цены хлеба). То понижение хлебных цен (и ренты при известных условиях), которое вызвано в последнее время конкуренцией девственных полей Америки, Австралии и т. п., наступило резко лишь с 70-х годов, и примечание Энгельса в отделе о ренте («Das Kapital», III, 2, 259—260), посвященное современному земледельческому кризису, формулировано гораздо осторожнее. Энгельс констатирует здесь «закон» роста ренты в цивилизованных странах, объясняющий «удивительную живучесть класса крупных землевладельцев», и далее указывает лишь на то, что эта живучесть «постепенно исчерпывается» (allmählich sich erschöpft). — Параграфы, посвященные земледелию, отличаются тоже чрезмерной краткостью. В параграфе о (капиталистической) ренте лишь самым беглым образом указано, что условие ее есть капиталистическое земледелие. («В периоде капитализма земля продолжает оставаться частною собственностью и выступает в роли капитала», 127, — и только!) Об этом следовало бы сказать несколько слов поподробнее, во избежание всяких недоразумений, о зарождении сельской буржуазии, о положении земледельческих рабочих и об отличиях этого положения от положения фабричных рабочих (более низкий уровень потребностей и жизни; остатки прикрепления к земле или различных Gesindeordnungen и т. д.). Жаль также, что автор не коснулся вопроса о генезисе капиталистической ренты. После тех замечаний, которые он сделал о колонах и зависимых крестьянах, далее об аренде наших крестьян, — следовало бы охарактеризовать вкратце общий ход развития ренты от отработочной ренты (Arbeitsrente) к натуральной ренте (Produktenrente), затем к денежной ренте (Geldrente), и от нее уже к капиталистической ренте (ср. «Das Kapital», III, 2, Кар. 47). — Говоря о вытеснении капитализмом подсобных промыслов и о потере вследствие этого устойчивости крестьянским хозяйством, автор выражается так: «крестьянское хозяйство становится в общем беднее, — общая сумма производимых им стоимостей уменьшается» (148). Это очень неточно. Процесс разорения крестьянства капитализмом состоит в вытеснении его сельской буржуазией, образуемой из того же крестьянства. Г-н Богданов едва ли мог бы, напр., описать упадок крестьянского хозяйства в Германии, не коснувшись Vollbauer’ов {крестьян, обладающих полными (неразделенными) участками земли}. В приведенном месте автор говорит о крестьянах вообще, но вслед за этим приводит пример из русской жизни, — ну, а говорить о русском крестьянине «в общем» более чем рискованно. Автор на этой же странице говорит: «Крестьянин либо занимается одним земледелием, либо идет на мануфактуру», то есть, — добавим от себя, — либо превращается в сельского буржуа, либо в пролетария (с клочком земли). Об этом двустороннем процессе следовало бы упомянуть. — Наконец, как общий недостаток книги, мы должны отметить отсутствие примеров из русской жизни. По весьма многим вопросам (хотя бы, напр., об организации производства в средние века, о развитии машинного производства и рельсовых путей, о росте городского населения, о кризисах и синдикатах, об отличии мануфактуры от фабрики и т. д.) подобные примеры из нашей экономической литературы были бы очень важны, а то усвоение предмета сильно затрудняется для начинающего отсутствием знакомых ему примеров. Нам кажется, что пополнение указанных пробелов очень незначительно увеличило бы книгу и не затруднило бы ее широкого распространения, которое во всех отношениях является весьма желательным.

Написано между 7 и 14 (19 и 26) февраля 1898г

Напечатано в апреле 1898г в журнале «Мир Божий» №4

Печатается по тексту журнала